Все или почти все существующие определения государства на деле являются определениями государственной власти. Например, широко известно ленинское определение: «государство есть машина для угнетения одного класса другим», т.е. государство есть государственная власть — чушь полная. Тяга к подмене государства государственной властью столь сильна в умах исследователей, что даже самое слово государство объявлено происшедшим от слова господство (власть, заметьте) причем это происхождение, абсурдное даже с «семантической» точки зрения, никак не объясняется и тем более не обосновывается. Увы, авторы определений государства почему-то не хотят или не могут признать очевидный факт: государство – это самоорганизация людей. Что, разве это не очевидно? Между тем, отражения простейшей этой мысли вы не только не найдете в существующих определениях государства, но и вообще ни в одном из них не встретите слова люди. Забавно, не правда ли? Разве государство не имеет совсем никакого отношения к людям?В сущности, никто из исследователей даже приблизительно не понимает, что такое государство, однако при этом существует масса теорий происхождения государства… Спрашивается, можно ли даже в принципе установить происхождение неопределенного и, соответственно, неясного явления? Нет, конечно, но даже без знакомства с помянутыми теориями нетрудно догадаться, что во всех или почти во всех случаях речь идет о происхождении опять же государственной власти, а отнюдь не государства. Таким образом, государство превращается в страшную загадку, так и не разрешенную наукой, ибо последняя с презрением отвергает очевидность — действительность.
Этимология слова государство
Существует два слова, государь и сударь, очевидным образом связанные, причем почему-то принято считать, что слово сударь произошло от слова государь путем «сокращения» его. Разумеется, при этом никому даже в голову не приходит объяснить, что это за магическое «сокращение» и, главное, почему оно возможно в русском языке. Этимология слова сударь очевидна, но установить ее, как ни странно, не смог ни единый исследователь (наука, вспомните, с презрением отвергает очевидность). Ну, например, можно ли научным образом установить, от какого слова произошло слово волгарь? Да нет же, это уму научному непостижимо, если судить по слову сударь.Если слово сударь очевидным образом образовано от корня современного слова судья, то получается, что слово государь образовано от двух слов — го и сударь, не так ли? Да, именно так, но слово го — не русское, а китайское, причем значит оно именногосударство. Человеку, который не знаком с историей, эта этимология покажется безумием, но безумие исчезнет, если напомнить, что гунны пришли в Европу от границ Китая и, безусловно, оказали культурное влияние на существовавшие тогда в Европе языки и народы. Кроме того, в подтверждение китайской этимологии можно выделить и иные слова, образованные от китайских корней, которые есть в русском языке, например Сибирь. Слово это, конечно, не русское, но состоит оно тоже из китайского сы (четыре) и тюркского бир (один, единство), что значило у гуннов, наверно, просто город, крепость о четырех углах, а наши летописцы неверно истолковали это слово как имя собственное. Кстати, слово бир есть в русском языке в форме мир, с обычной тюркской меной М/Б. Это подтверждает приведенное значение гуннского слова сы-бир — город, мир в четырех углах, за крепостными стенами.
Таким образом, слово государство происходит от слова государь, как должны были называть, по смыслу слова, государственного судью — вероятно, высшего, т.е. главу государства. Слово государство — это уже новообразование, а в древности употреблялось, вероятно, слово держава.
И кстати, если русский язык существовал во времена гуннов, а иначе бы было невозможным заимствование в него у гуннов китайского слова го, то это заставляет усомниться в славянской теории происхождения русского народа, изложенной в нашей летописи наряду с варяжской (не норманнской, последняя — это уже подмена летописного понятия), см. ст. «Древняя Русь и славяне».
Что такое государство?
Выше уже сказано, что государство — это самоорганизация людей, самоуправление. По сути же своей государство — это группа выживания, способ существования человека разумного в качестве биологического вида. Безусловно, самоорганизация дикарей в джунглях Амазонки очень сильно отличается от сложнейшей самоорганизации т.н. цивилизованных людей, но принципиальных-то отличий нет: и в джунглях Амазонки, и в любом государстве цивилизованного мира мы наблюдаем лишь группу выживания людей, основанную на разделении труда, обязанностей по выживанию группы. Принципиально не важно, сколько десятков человек, сотен, тысяч и так далее включено в группу выживания — важно лишь то, что это самоуправление людей ради выживания.Несколько точнее можно назвать государство самоорганизацией этноса, формой его существования, памятуя, конечно, тот факт, что некоторые этносы способны включать в свою организацию иные этносы. Что же касается отличий государства и этноса, то отличаются они так же, как форма и содержание: государство — это форма, а этнос — содержание ее. Именно поэтому на основании формы, государства, может формироваться ее содержание, этнос, как случилось, например, в США.
Обычно не бывает, что один этнос естественным образом организовал для себя несколько государств, хотя при взгляде, например, на Древнюю Грецию и может показаться, что греки были разделены на много государств — тем более что сами они иной раз именовали свои города государствами. Понятно должно быть, что если бы греческие города ничем не были объединены, то совокупность их не носила бы название Эллада. Иначе говоря, греческие города все-таки были объединены в государство под названием Эллада, что, разумеется, ничуть не препятствует видеть в греческих городах тоже элементы государственности, но более низкого уровня. Впрочем, с научной точки зрения это сущие глупости, поскольку это предельно очевидно.
Образовавшие государства этносы обычно имеют собственный язык общения, что, в частности, препятствует и смешению народов, и разделению государства на несколько, хотя нетрудно будет привести примеры нескольких государств, использующих один и тот же язык, например Британия и США. Это не значит, конечно, что в Британии и США живет один народ, хотя и трудно будет выделить в истории миг рождения именно американского народа, разве что формально, например при принятии Декларации независимости.
Следует еще помнить, что государства и построившие их народы не живут вечно; часто бывает так, что сначала распадаются государства, а потом народы утрачивают свой язык и обычай, т.е. в истории можно отыскать еще живые народы, утратившие или утрачивающие свое государственное устройство. Также следует помнить, что народ может существовать в чужом государственном образовании, причем даже без собственной территории, так или иначе включаясь в государственное разделение труда. Впрочем, даже в таком случае народ имеет некоторые черты самоуправления.
Поскольку объединение в группы выживания, популяции, свойственно многим живым видам на нашей планете, не имеющим разума, то и объединение людей в группы выживания нельзя считать произведением человеческого ума и опыта (произведением их является государственная власть). Это, безусловно, рефлексное действие, инстинкт выживания. Подтверждением рефлексного характера организации человека в группы выживания служит рефлексная агрессия, свойственная опять же не только человеку и направленная на представителей иных групп, служа таким способом сохранению группы, выживанию.
Несмотря на то, что объединение людей в группу выживания происходит на рефлексных основаниях, далее группа организуется уже на основаниях разума, в частности — вводит самоуправление, т.е. государственную власть, которая есть во всех без исключения группах, от дикарей в джунглях Амазонки до крупнейших цивилизованных государств. Государственную власть следует считать необходимым признаком формы существования этноса, государства. Также необходимым признаком государства является, как уже сказано, разделение труда, даже самое примитивное.
Таким образом, из всего сказанного получаем следующее определение: государство — это форма существования этноса, имеющая три необходимых признака, организующую этнос власть, разделение труда и рефлексную агрессию людей по отношению к представителям образований равного класса, причем форма эта может быть структурирована, т.е. может включать иные этносы, являя собой упорядоченное множество подмножеств (структуру). В необходимые признаки не стоит добавлять установления власти, законы, поскольку это необходимый признак не государства, а уже государственной власти — точнее, ее функция. Не стоит добавлять в необходимые признаки и уникальный язык общения, поскольку этот признак государства, хотя и существует в подавляющем большинстве случаев, все-таки не является необходимым, пример выше.
Происхождение государства
В Европе в связи с трудами отдельных лиц — Томаса Гоббса, Джона Локка и Жана-Жака Руссо — наиболее, кажется, распространено убеждение, что государство является следствием некоего мифического «общественного договора», т.е. государство рассматривают как произведение разума и опыта человеческого. Эта теория абсурдна в самой основе своей, поскольку общество — это граждане того или иного государства; существует даже термин «гражданское общество», тоже, разумеется, абсурдный (тавтология). Ну, если при заключении «общественного договора» общество уже существовало, государство, то каким же образом «общественный договор» мог стать причиной возникновения государства? Это чушь полная, телега впереди кобылы. Впрочем, речь ведь привычно идет о государственной власти, а не о государстве. Это не очевидно, да, но на то и наука…Если учесть сказанное выше о рефлексном характере самоорганизации людей, то говорить об общественном договоре уже можно в отдельных случаях: если собравшееся на рефлексных основаниях общество было организовано властью в его же интересах, то оно имеет право требовать у власти отчет — если, конечно, посмеет. Увы, это относится к весьма небольшому числу государств в мировой истории, возникших в Европе на обломках монархий сравнительно недавно с точки зрения мировой истории и пока еще не погибших. Вплоть до недавних пор государственная власть была неподотчетна обществу даже в спесивой Европе, хотя в любом случае и опиралась на тот или иной слой общества, класс у марксистов. Ну, а по поводу государственной власти в той или иной степени правы все, от сумасшедших либералов до вдумчивых марксистов. Государственная власть — это, конечно, кошмар, постоянный кровавый ужас, причем наиболее ясно в мировой истории это было выражено в Западной Европе. Больше нигде в мире не было столь кровавых и безжалостных деспотий, подвергавших тотальному уничтожению не только собственных подданных, но и народы целых континентов — Африки, Северной Америки и Южной. Разумеется, всех людей не удалось уничтожить даже в Северной Америке, пострадавшей наиболее сильно, но народы-то уничтожили, причем был откровенный геноцид. В итоге, например, в Северной и Южной Америке живут народы, родившиеся совсем недавно, говорящие на современных языках — испанском, английском и французском. Все же старые народы были уничтожены западными европейцами.
Хотя теория «общественного договора» применима в отдельных случаях в современной Европе, и то не для всех стран (например, современной Германии нынешний строй навязан силой), в целом для понимания причин возникновения государства и государственной власти она совершенно бессмысленна и даже вредна, поскольку напрочь уводит от действительности.
Моделью возникновения государства может служить любая группа людей, помещенная в изолированные от привычного мира условия, даже в ходе эксперимента. В этой группе, если она вынуждена будет бороться за существование, немедленно возникнет разделение труда, появятся лидеры, среди которых начнется борьба за власть, и в итоге власть в группе будет принадлежать сильнейшим, причем не по «общественному договору», а исключительно по праву силы. И разумеется, если рядом появится иная группа, скажем иноязычная, то группы станут бороться друг с другом за первенство, за существование…
Вдумаемся, даже при богатом воображении можно ли назвать естественное выделение в группе лидеров «общественным договором»? Нет, конечно, но если, например, забросить на необитаемый остров сотню британских престарелых профессоров, то они обязательно заключат меж собой тот самый «общественный договор» — да-да, именно тот самый,— выберут «парламент» путем тайного голосования, установят права меньшинств и вообще будут вести себя привычным образом — так, что о них можно будет написать большую хвалебную статью в «Таймс». Увы, это даже не гипотетический эксперимент, а просто анекдот.
Приведенная модель возникновения государства очевидна не только для психолога, но и для зоолога, поскольку в точности такие же процессы идут в группах животных, которые разумом не обладают и, соответственно, просто не способны к заключению «общественного договора». И образование групп выживания, и борьба в них за лидерство, и «ксенофобия», т.е. борьба с иными группами своего вида,— это чисто рефлексное поведение, «инстинктивное». Ну, а поскольку же это предельно очевидно, то предметом рассмотрения науки это не является. К сожалению, подавляющее большинство исследователей государства предпочитает витать в облаках, повторяя и переосмысливая всякие глупости, к действительности отношения не имеющие. Главная их ошибка очевидна: они не понимают или не хотят понять, что люди являются органичной частью биосферы планеты Земля, а не прекрасными небожителями, мигрантами из республики Марс.
Образование групп выживания происходит на уровне не разума, а сознания, которым помимо человека обладают и иные живые существа. Сознание позволяет корректировать рефлексную деятельность и, соответственно, усиливать группу в борьбе за выживание. Человек же кроме сознания обладает еще и разумом, т.е. способностью еще и логически корректировать рефлексную деятельность, на основаниях вывода. Поэтому группы выживания людей устроены в значительной степени разумно, хотя фундамент-то у них все равно остается рефлексным — как и у прочих групп живых существ, борющихся таким способом за существование.
Гибель государства
Несколько более сложный вопрос, чем возникновение государства, представляет собой его гибель, поскольку ее едва ли возможно рассматривать отдельно от гибели этноса, которую рассмотрел, например, Л.Н. Гумилева в своей известной книге «Этногенез и биосфера Земли». С размышлениями Гумилева полезно будет ознакомиться всякому, кто на принципиальном уровне интересуется историей народов и их государств, но следует помнить, что теория Гумилева не является научной, так как для основополагающей характеристики этнических процессов он использовал ненаучное понятие (неопределенное и недействительное) — пассионарность. Это не страшно, подобные вещи в науке — обычное дело (бывает хуже), но об этом следует помнить и не идеализировать неопределенное это понятие, принимая его за последнее откровение истины. В общем-то, это относится к любой теории, т.е. представлению действительности на основании введенных правил, упорядоченному представлению, правильному.Любое государство, конечно, может быть уничтожено иным государством, но значительно более сложный и любопытный случай представляет собой естественная его гибель. На первый взгляд, естественная гибель государства выглядит парадоксально: люди веками обустраивают свое государство, действительно ведь делают его сильнее, крепче, жизнеспособнее, но все-таки неизбежно приходит время, когда государственные институты вдруг рушатся и наступает хаос, в ходе которого может исчезнуть даже сам этнос, построивший государство. Что же происходит и, главное, почему? Люди очевидным образом теряют разум, сами разрушая свое государство, но при этом полагают, что по-прежнему вершат полезное и нужное для выживания дело. Это, конечно, откровенная психическая патология, хотя, конечно, разум теряют далеко не все. Но, к сожалению, даже кучки остервенелых безумцев может хватить для уничтожения даже самого мощного государства.
Разрушение государства его гражданами в общем случае является прямым последствием вырождения этноса — потери у людей воли к жизни или, положим, ощущения опасности для общества, что человек может приобрести не только вместе с психическим заболеванием, но и в качестве навязанных душевнобольными патологических идей или аффектов, например «толерантности» по отношению к психическим патологиям. Увы, чтобы способствовать распространению патологического мировоззрения или мироощущения, вовсе не обязательно страдать психическим заболеванием, хотя главными разносчиками патологии являются все-таки душевнобольные.
Даже если и существуют исследования этнической деградации, вопрос этот все равно еще далек от разрешения, так как причины многих психических заболеваний просто не известны. Нетрудно, например, догадаться о связи органических поражений головного мозга с некоторыми психопатологическими состояниями, но если у человека не было ни органических поражений головного мозга, ни прочих возможных причин болезни, а психическое заболевание присутствует… Наиболее, может быть, авторитетны по данной теме работы И.П. Павлова, из которых нетрудно сделать вывод, что психическое заболевание есть нарушение рефлексной деятельности вплоть до формирования уже патологических рефлексов, что, разумеется, может быть вызвано искусственно, в том числе экспериментально. Наследственность здесь, конечно, может иметь значение, даже решающее, а также и тип нервной системы, устойчивость ее к раздражению и способность к торможению (это теоретические понятия, которые ввел Павлов для описания рефлексной деятельности).
В терминологию Павлова нетрудно будет перевести предложенное Гумилевым понятие пассионарность, т.е. обратить данный термин в научный, теоретический, но это не является окончательным решением вопроса, так как в связи с теорией Гумилева количество пассионарных типов в обществе сначала велико, а потом уменьшается и уменьшается; постепенно место их занимают т.н. субпассионарные типы, т.е., в частности, разносчики бредовых идей. Говорить здесь о «естественном отборе» в связи с измышлениями дарвинистов-энгельсистов бессмысленно, так как здесь наблюдается отнюдь не прогресс, а регресс, деградация общества.
Что ж, остается предположить, что количество пассионарных и субпассионарных (дегенеративных) типов в обществе остается более или менее постоянным, а растет или падает лишь влияние тех или иных на общество на определенном этапе развития. Влияние же их может изменяться искусственно, в силу внешних по отношению к ним причин. Например, на первом этапе развития народ и его государство нуждаются в первую очередь в обеспечении безопасности, и тогда в обществе значительный вес приобретают герои, пассионарии в терминологии Гумилева, но с обеспечением безопасности государства в поколениях и веках растет нужда в людях, обеспечивающих уже спокойное развитие… Ну, и так идет вплоть до откровенных дегенератов, идеалом которых является лишь личное наслаждение. Выглядит все это очень естественно: к смерти ведет не только откровенная патология, но и самое развитие государственного организма, «старение» его, как и человеческого.
Разумеется, следует помнить, что процессы эти могут быть управляемы, т.е. количество тех или иных типов в обществе может быть понижено искусственным путем — репрессивным со стороны государственной власти, как было, например, в тридцатых годах в СССР, когда число дегенератов во власти, бредящих мифической «мировой революцией», сильно проредили через физическое их уничтожение. Да, это было жестоко по отношению к троцкистам, но по отношению ко всем прочим, более чем ста миллионам граждан СССР, это было высшим благом — гарантией уже более или менее нормального развития советского государства, национального. Вообще, ради сохранения государства и народа обычно допускаются любые жертвы — любые. Если же государство не готово их принести, то оно просто погибает, а с ним зачастую и народ, создавший его.
Государственная власть
В отличие от рассмотренного выше, о государственной власти написано уже очень много: все исследования государства касаются государственной власти. Кажется так, что наиболее здесь рациональна теория марксистов — классовая и экономическая, суть которой состоит в убеждении, что власть в государстве принадлежит определенному классу или классам, имеющим экономическую опору. Это кажется очевидным не только в современности, но и в истории, и это редкий случай, когда наука взяла на вооружение очевидность, действительность. Впрочем, разве этот подход не считается теперь чуть ли не лженаучным? Закономерно, не правда ли?Что же касается «классовой борьбы» марксистов, то она в качестве движущей силы истории представляется надуманным идеологическим понятием, так как в мировой истории примеров действительной борьбы представителей разных классов за власть весьма немного, да и кончалась эта борьба обычно не сменой «общественно-экономической формации», а всего лишь ротацией правящего класса, т.е. победители просто занимали места побежденных. Например, так было в Монголии в связи с «классовой борьбой» Чингисхана. Также и английскую революцию, которая стала лишь борьбой высшего класса с королем, т.е. проходила в рамках одного класса, трудно рассматривать с точки зрения именно «классовой борьбы». При этом «классовая борьба», разумеется, возможна — почему бы и нет?— но она не является движущей силой истории. Например, в Европе «классовая борьба» связана была всего лишь с тем, что дворянский правящий класс потерял экономическую опору, и к власти рвались «буржуазы», приобретшие эту самую опору. Приблизительно так же дело обстояло и в Монголии времен Чингисхана, где у «природных ханов», кажется, почти никакой экономической опоры и вовсе не было. Вполне марксистское объяснение, не правда ли?
Таким образом, государственная власть, правящий класс, опирается отнюдь не только на силу, но и на экономические мощности и ресурсы государства, включая людей, которыми владеет или распоряжается (это почти одно и то же: правами собственности являются владение, распоряжение и пользование). Следствием утери государственной властью контроля над собственностью или утраты ею силы является революция, т.е. смена правящего класса. В данном случае возможна, как мы знаем, еще и смена «общественно-экономической формации», или, на нынешнем суконном языке, «конституционного строя».
Некоторые почему-то считают, что только в «демократических» государствах элита правящего класса делится на противоборствующие политические группировки. Это, конечно, абсурд. Везде и всегда было в точности так же, как в «демократических» государствах, а отличие их от прочих состоит только в том, что конфликты между противоборствующими властными группировками в них разрешаются не при помощи оружия или дворцовых переворотов, как в прочих государствах, а через обращение к мнению низших классов. Это гарантирует отсутствие конфликтов в правящем классе, но не гарантирует отсутствия конфликта правящего класса с низшими классами, который просто в принципе неразрешим «демократическими» методами — только при помощи оружия. Поскольку в «недемократических» государствах дело обстоит в точности так же, то провозглашаемое справедливое и мудрое устройство «демократических» государств является надуманным. Например, во всех без исключения новых «демократических» государствах, возникших после распада СССР и советского блока, правящие классы просто жутко обворовали свой народ, а иных и вовсе чуть ли не в рабство Европе продали, скажем болгар. Почему же не сработало справедливое «демократическое» устройство государства? Да оно здесь совершенно ни при чем, не касается оно низших классов; конфликт такого рода, повторю, просто в принципе неразрешим «демократическими» методами.
В связи с торжеством «демократии» почему-то принято считать, что мы живем в принципиально новом обществе, особенно счастливом и справедливом, но это тоже откровенный абсурд. В поколениях человечества и веках мировой истории для низших классов изменялся не тип государств, т.е. не принципиальное их устройство, а лишь представление государственной власти: сначала низшие классы верили, что правящий класс дан им от самого Бога, а теперь верят, что выбирают его сами. Очевидно, что то и другое абсурдно в равной степени. Принцип же государственного устройства везде, даже в СССР, сохранялся один и тот же — опора правящего класса не только на силу, но и на собственность, экономику. Иначе, вероятно, быть просто не может в силу природы человеческой.
Опыт мировой истории показывает, что справедливость государственной власти — власти высшего класса общества — можно обеспечить отнюдь не мудрыми государственными институтами и прекрасными законами, а только духовно-нравственным воспитанием — наличием у людей совести. Если есть у людей совесть, если они еще не деградировали в совершенно отупевших потребителей удовольствий, то обществу не нужны ни особенно мудрые законы, ни особенно действенные государственные институты — хватит и тех, что имеются на данный миг. Если же совести у людей нет, то никакие государственные институты и законы все равно не помогут, как было при торжестве «демократии» в государствах советского блока. Увы нам, мир устроен до смешного просто.
Один известный американский рок-музыкант как-то заявил своим поклонникам: «Я не такой псих, как вам кажется,— я гораздо хуже». И хорошо бы было приложить этот принцип к простоте нашего мира, мира людей: мир не так прост, как вам кажется,— он гораздо проще.
Дм.Добров