В последнее время в моем самоощущении и отношении к государству можно обнаружить много аналогий с тем, что происходит в международной политике. Обиды обостряются, взаимное недоверие растет, замороженные конфликты кажутся уже не такими замороженными.
Представляю вместе с семьей элементарную ячейку латвийского общества. Родился в Риге, в довольно юном возрасте стал негражданином, женился, ради детей сдал на гражданство. Язык знаю, страну люблю, с культурой и историей знаком хорошо, связь с Латвией ощущаю отчетливо и непрерывно. Натурализацию неграждан считаю искусственно навязанной и потому унизительной, а политику государства в национальных и языковых вопросах — несправедливой и изобилующей примерами откровенного вранья.
Отсюда, наверное, и наша обоюдная с государством фобия: оно не доверяет мне и, наверное, боится мне подобных, а я не доверяю ему (живя и действуя при этом в рамках действующего законодательства).
Но в последнее время ситуация начинает кардинально меняться.
Теперь, когда европейское небо перестало быть ясным, а заявления европолитиков томными, в практику цивилизованных отношений вошел такой инструмент как разного рода санкции. В результате в Киеве нет горячей воды, в России — сыра рокфор, а в Латвии — Кобзона.
За исторически короткие пару месяцев международные санкции из чего-то запредельного и экстремального стали привычными, как творожок «Карумс» на завтрак. Более того, как разъясняет нам министр латвийских иностранных дел Ринкевич, санкции — «инструмент долгосрочного воздействия, поэтому сперва эффект может быть незаметным… но в конце концов итог будет печален».
Откровенно говоря, в жизни не раз и не два случалось так, что я сознательно избегал покупать тот или иной товар или пользоваться услугой определенного поставщика. Только, вот, не знал, что такое поведение можно назвать санкциями. Теперь знаю.
Приведу несколько примеров.
Так, после русофобского интервью хозяина пекарни «Лачи» Скаугиса я напрочь перестал покупать хлеб этой марки — и не покупаю до сих пор. Знаю, что Скаугис пытался дезавуировать эту публикацию, но, как мне известно, в суд ни на издание, ни на журналиста он так не подал. Подаст — посмотрим.
После «Бронзовой ночи» воздерживаюсь покупать все эстонское, хотя это и не просто: многие товары якобы латвийского происхождения на самом деле либо произведены в Эстонии, как «Цесу Алус», либо несут прибыли эстонскому капиталу, как «Ригас Миесниекс». Так что приходится быть начеку.
Я до сих пор не хожу в супермаркеты «Максима», не хочу оставлять свои деньги тем, по чьей вине произошла самая страшная на моей памяти трагедия в стране.
Ну и уже совсем недавно, после кошмара в Одессе отказался от порошенковских конфет Roschen.
Все эти решения принимал сначала эмоционально, из чувства внутреннего протеста. Но потом отказ от каких-то продуктов вошел в привычку, и сейчас глаза даже не смотрят в их сторону — как, впрочем, и на кока-колу.
Однако теперь, по зрелом размышлении, понимаю, что бойкот отдельных товаров и брендов можно отнести лишь к санкциям «первого уровня» — то есть персональным. Которые хотя и ничего не решают, но демонстрируют при этом решимость отстаивать свои принципы до конца.
Так может быть, стоит пойти дальше, взяв пример с дипломатов-ринкевичей и генеральной линии нашей международной политики?
Я теперь знаю, что следующий за персональными санкциями уровень — это санкции секторальные, и они уже призваны конкретно навредить или напугать. Это поведение, которое нанесло бы ущерб моим обидчикам, тем, кто ущемляет мои права или способствует такой политике свои одобрением ее. Причем это должны быть действия мирные и максимально законные; как сказал классик, «мы против властей не бунтуем».
Попробую составить такой «личный санкционный список».
Понятно, что туда должны войти товары из стран ЕС, Норвегии, Канады, США и Австралии (о латвийских продуктах скажу отдельно). Причем не только продовольствие, но и одежда, бензин, ширпотреб — во всех этих группах товаров имеется альтернатива.
Что касается товаров из Латвии, то можно и нужно покупать продукты питания у их производителей — у крестьян на рынках или напрямую. И, желательно, там, где нет кассового аппарата. Можно при этом даже выдвинуть лозунг: «Поддержи крестьянина, и он когда-нибудь поддержит тебя, прекратив голосовать за неразумных политиков!» Иными словами, появляется шанс и место для солидарности — обманутых с угнетенными.
Далее встает вопрос о государстве.
Чтобы легальным образом уменьшить его доходы и увеличить расходы, можно начать с малого: не нарушать правил движения на дороге, что уменьшит поступление в бюджет от штрафов и гонорары полицейских. Следует избегать пользоваться платными госуслугами, лишний раз подумать перед тем, как заказать какую-то справку, выписку и т.д. Зато льготы, скидки, налоговые и иные преференции, предусмотренные законом — все это нужно использовать по максимуму.
Игнорируя передачи гостелевидения, вы автоматически уменьшаете его аудиторию (а это легко фиксируется замерами) и тем самым снижаете его доходы от рекламы.
Или вот еще: можно легко и просто отказаться от услуг компаний или банков с участием госкапитала (Латтелеком, ЛМТ, «Цитаделе»…) Недополученная прибыль — тоже убыток, как ни крути.
Так вот, как говорится, курочка по зернышку… А если взяться всем птичником — так и никакой фермер такого не перенесет.
Только вот одно меня, честно, при этом беспокоит — издержки чисто морального толка. Ибо придется смотреть на окружающий мир недобрым взглядом. Изыскивая недостатки системы, щели и слабые места ее. Видеть мир так, как будто в твой глаз попал осколок кривого зеркала. Ну, уж придется потерпеть — ради «красных линий» и эффекта в конце. О чем мы и слышим неоднократно с правительственной трибуны.
Отсюда, наверное, и наша обоюдная с государством фобия: оно не доверяет мне и, наверное, боится мне подобных, а я не доверяю ему (живя и действуя при этом в рамках действующего законодательства).
Но в последнее время ситуация начинает кардинально меняться.
Теперь, когда европейское небо перестало быть ясным, а заявления европолитиков томными, в практику цивилизованных отношений вошел такой инструмент как разного рода санкции. В результате в Киеве нет горячей воды, в России — сыра рокфор, а в Латвии — Кобзона.
За исторически короткие пару месяцев международные санкции из чего-то запредельного и экстремального стали привычными, как творожок «Карумс» на завтрак. Более того, как разъясняет нам министр латвийских иностранных дел Ринкевич, санкции — «инструмент долгосрочного воздействия, поэтому сперва эффект может быть незаметным… но в конце концов итог будет печален».
Откровенно говоря, в жизни не раз и не два случалось так, что я сознательно избегал покупать тот или иной товар или пользоваться услугой определенного поставщика. Только, вот, не знал, что такое поведение можно назвать санкциями. Теперь знаю.
Приведу несколько примеров.
Так, после русофобского интервью хозяина пекарни «Лачи» Скаугиса я напрочь перестал покупать хлеб этой марки — и не покупаю до сих пор. Знаю, что Скаугис пытался дезавуировать эту публикацию, но, как мне известно, в суд ни на издание, ни на журналиста он так не подал. Подаст — посмотрим.
После «Бронзовой ночи» воздерживаюсь покупать все эстонское, хотя это и не просто: многие товары якобы латвийского происхождения на самом деле либо произведены в Эстонии, как «Цесу Алус», либо несут прибыли эстонскому капиталу, как «Ригас Миесниекс». Так что приходится быть начеку.
Я до сих пор не хожу в супермаркеты «Максима», не хочу оставлять свои деньги тем, по чьей вине произошла самая страшная на моей памяти трагедия в стране.
Ну и уже совсем недавно, после кошмара в Одессе отказался от порошенковских конфет Roschen.
Все эти решения принимал сначала эмоционально, из чувства внутреннего протеста. Но потом отказ от каких-то продуктов вошел в привычку, и сейчас глаза даже не смотрят в их сторону — как, впрочем, и на кока-колу.
Однако теперь, по зрелом размышлении, понимаю, что бойкот отдельных товаров и брендов можно отнести лишь к санкциям «первого уровня» — то есть персональным. Которые хотя и ничего не решают, но демонстрируют при этом решимость отстаивать свои принципы до конца.
Так может быть, стоит пойти дальше, взяв пример с дипломатов-ринкевичей и генеральной линии нашей международной политики?
Я теперь знаю, что следующий за персональными санкциями уровень — это санкции секторальные, и они уже призваны конкретно навредить или напугать. Это поведение, которое нанесло бы ущерб моим обидчикам, тем, кто ущемляет мои права или способствует такой политике свои одобрением ее. Причем это должны быть действия мирные и максимально законные; как сказал классик, «мы против властей не бунтуем».
Попробую составить такой «личный санкционный список».
Понятно, что туда должны войти товары из стран ЕС, Норвегии, Канады, США и Австралии (о латвийских продуктах скажу отдельно). Причем не только продовольствие, но и одежда, бензин, ширпотреб — во всех этих группах товаров имеется альтернатива.
Что касается товаров из Латвии, то можно и нужно покупать продукты питания у их производителей — у крестьян на рынках или напрямую. И, желательно, там, где нет кассового аппарата. Можно при этом даже выдвинуть лозунг: «Поддержи крестьянина, и он когда-нибудь поддержит тебя, прекратив голосовать за неразумных политиков!» Иными словами, появляется шанс и место для солидарности — обманутых с угнетенными.
Далее встает вопрос о государстве.
Чтобы легальным образом уменьшить его доходы и увеличить расходы, можно начать с малого: не нарушать правил движения на дороге, что уменьшит поступление в бюджет от штрафов и гонорары полицейских. Следует избегать пользоваться платными госуслугами, лишний раз подумать перед тем, как заказать какую-то справку, выписку и т.д. Зато льготы, скидки, налоговые и иные преференции, предусмотренные законом — все это нужно использовать по максимуму.
Игнорируя передачи гостелевидения, вы автоматически уменьшаете его аудиторию (а это легко фиксируется замерами) и тем самым снижаете его доходы от рекламы.
Или вот еще: можно легко и просто отказаться от услуг компаний или банков с участием госкапитала (Латтелеком, ЛМТ, «Цитаделе»…) Недополученная прибыль — тоже убыток, как ни крути.
Так вот, как говорится, курочка по зернышку… А если взяться всем птичником — так и никакой фермер такого не перенесет.
Только вот одно меня, честно, при этом беспокоит — издержки чисто морального толка. Ибо придется смотреть на окружающий мир недобрым взглядом. Изыскивая недостатки системы, щели и слабые места ее. Видеть мир так, как будто в твой глаз попал осколок кривого зеркала. Ну, уж придется потерпеть — ради «красных линий» и эффекта в конце. О чем мы и слышим неоднократно с правительственной трибуны.