Александр Гильман
Я пишу этот текст по горячим следам переговоров в Минске. Уже появилось огромное количество комментариев итогового документа и самых разнообразных прогнозов о возможностях выполнения его условий. Все это интересно, но есть один итог, который очевиден уже сегодня и, похоже, необратим при любом поведении конфликтующих сторон: Европа вернулась к опробованному веками универсальному методу решения споров.
Есть великие державы, определяющие судьбу человечества. Их взаимоотношения небесконфликтны, но они осознают, что нельзя перейти некую грань, за которой может начаться мировая война.
Более того, если где-то возникает локальная война, они ощущают свою ответственность и принимают меры для примирения сторон: проводят переговоры, находят взаимоприемлемый компромисс и навязывают участникам противостояния свою волю.
Так было всегда, но не так было последние полгода. С тех пор как в конце прошлого августа в войне на востоке Украины произошел перелом, и правительственная армия стала беспорядочно отступать, мировое сообщество объявило Россию виновником ситуации и попыталось подвергнуть ее остракизму.
Формально все это было убедительно. Можно сколько угодно отрицать участие российской армии в войне на стороне повстанцев, но радикальное изменение соотношения сил не оставляет сомнений в причинах.
С юридической точки зрения ситуация тоже вполне однозначна: есть международно признанная территория Украины, на которой только власти этой страны обладают монополией на применение насилия.
Убежденность в собственной правоте у Евросоюза была настолько велика, что очередные — и единственные по-настоящему серьезные — санкции против России были приняты сразу после первых минских договоренностей.
Казалось бы, проявлена добрая воля, сепаратисты сели за стол переговоров и прекратили успешно развивавшееся наступление — но все равно Карфаген должен быть разрушен.
Примерно в то же время выявилось, кто стал новым идейным лидером в обретшей врага Европе. Один из самых ярких журналистов-русофобов Эдвард Лукас опубликовал статью, в которой напоминал, какие европейцы изначально настаивали на проведении подобной политики.
Это, конечно, в первую очередь, страны Балтии и Польша. Старая Европа долго воспринимала их последовательную антироссийскую политику как паранойю, но вот вынуждена была убедиться в правоте тех, кто на своей шкуре испытал ужасы российского империализма.
Отношения с Россией в прибалтийском духе продолжались несколько месяцев. Путину никто не звонил, его никуда не приглашали. Если от приглашения нельзя было формально отказаться, то демонстративно игнорировали либо даже пытались отчитывать, как на саммите G-20 в Австралии. Российский президент даже вспылил и уехал, не попрощавшись — совершенно не характерная для него манера поведения.
Более того, обоюдоострая политика санкций против России оказалось весьма успешной. Российской экономике был нанесен серьезнейший ущерб.
Пусть на уровне благосостояния он пока мало сказался — у страны значительные резервы, но никакого реального противоядия придумать не удалось. Цифры падения ВВП и обрушения национальной валюты очень угрожающие. При этом потери в экономике Евросоюза оказались локальными и не повлияли на общие показатели.
И вдруг европейская политика меняется на прямо противоположную. Причем никаких коллегиальных решений не принято, премьер-министры на заседании Совета Евросоюза не голосовали.
Просто канцлер ФРГ Меркель и президент Франции Олланд сели на самолет и полетели в Москву договариваться о мире, не спросив разрешения у своей дежурной начальницы г-жи Страуюмы — ведь по иронии судьбы именно Латвия сейчас возглавляет объединенную Европу.
Почему бы не продолжать идти путем, который доказал свою продуктивность — не придумать новые санкции против России, не вооружить терпящую бедствие Украину, в конце концов не принять ее в НАТО и не оказать братскую помощь в соответствии с знаменитым 5-м параграфом?
А все очень просто. Ответственные руководители великих держав поняли: политика, которую им навязали Польша с Прибалтикой, была действительно параноидальной. Эта политика может считаться успешной только в том случае, если сделать гадость России является самоцелью.
Именно в такой парадигме принято думать в этих странах. Именно поэтому их политики все время подставляются, произнося разные глупости — вроде пассажа о славной украинской армии, освободившей Освенцим.
Для Польши, Литвы, Латвии, Эстонии унижение России — одна из фундаментальных целей своего существования. Поэтому они так радостно приветствуют в Европе свою единомышленницу Украину. Характерно, что пока Меркель и Олланд в Минске заставляли Порошенко мириться, в Киеве спикер нашего Сейма Мурниеце кричала «Слава Украине!».
Но Германия и Франция не могут долго существовать в подобных координатах. Потому что проблемы надо разрешать.
У России единственной есть рычаги влияния на сепаратистов Донбасса. Чтобы достичь мира, надо надавить на обе стороны. Европа принуждает к миру Украину, Россия — ДНР и ЛНР. С первого раза не получится — встретятся еще раз, выкрутят руки посильнее. А другого пути просто нет.
Вот почему нормандская четверка не подписала в Минске никакого документа. Потому что изначально неравные условия: Украина — сторона конфликта, Россия и Франция с Германией — нет.
Странно было бы, если бы родители повздоривших подростков подписывали бы между собой какие-либо договоренности: и так ясно, что драться нехорошо, что взрослые люди так не делают. Просто надо сесть потолковать и совместно вразумить неразумных чад.
Второй важнейший итог Минска заключается в том, что формальный подход к международному праву недопустим.
Есть естественные процессы массового недовольства национальных меньшинств в самых разных странах постсоветсткого пространства. Решать их на основе исключительно законодательства вновь образованных государств — путь к войне, если не горячей, то холодной.
В соглашениях сказано о необходимости конституционной реформы на Украине. Вероятно, в ее рамках возникнет вопрос и о некоем статусе русского языка в тех районах, где на нем говорит большинство.
А почему бы не распространить эту разумную идею и на Латвию? Наличие спроса мы доказали на референдуме.
Еще одно негативное проявление антироссийской паранойи, которое наверняка сыграло роль в решении ФРГ и Франции покинуть этот тупиковый путь: Евросоюз стал намного хуже управляемым.
Потому что если одни малые страны навязывают Европе свою антиророссийскую политику, то другие могут артачиться и играть на стороне России.
У Кипра и Греции куча экономических проблем. Они могут шантажировать Евросоюз угрозой не согласовать новые санкции против России. Так может быть, самим отказаться от этих санкций — и шантажировать нечем будет?
После полугодового периода помешательства Европа пришла к выводу, который известен из школьного курса географии: Россия — часть европейского континента, который не может развиваться успешно без учета ее интересов. Лучше бы она это и не забывала.
А мы должны не забывать о собственной распространенной ошибке.
Нам привычно считать, что отечественные политики — лишь марионетки Запада, в том числе и Евросоюза. Дескать, они только дисциплинированно выполняют все, что им диктуют реальные властелины мира.
На самом деле ситуация намного сложнее: к сожалению, наша балтийская паранойя заразна. С появлением Прибалтики и шире — Восточной Европы — в ЕС градус русофобии там значительно повысился.
Пусть ведущие страны способны ее преодолеть, как это показали минские переговоры, все равно тенденция тревожная.
Более того, если где-то возникает локальная война, они ощущают свою ответственность и принимают меры для примирения сторон: проводят переговоры, находят взаимоприемлемый компромисс и навязывают участникам противостояния свою волю.
Так было всегда, но не так было последние полгода. С тех пор как в конце прошлого августа в войне на востоке Украины произошел перелом, и правительственная армия стала беспорядочно отступать, мировое сообщество объявило Россию виновником ситуации и попыталось подвергнуть ее остракизму.
Формально все это было убедительно. Можно сколько угодно отрицать участие российской армии в войне на стороне повстанцев, но радикальное изменение соотношения сил не оставляет сомнений в причинах.
С юридической точки зрения ситуация тоже вполне однозначна: есть международно признанная территория Украины, на которой только власти этой страны обладают монополией на применение насилия.
Убежденность в собственной правоте у Евросоюза была настолько велика, что очередные — и единственные по-настоящему серьезные — санкции против России были приняты сразу после первых минских договоренностей.
Казалось бы, проявлена добрая воля, сепаратисты сели за стол переговоров и прекратили успешно развивавшееся наступление — но все равно Карфаген должен быть разрушен.
Примерно в то же время выявилось, кто стал новым идейным лидером в обретшей врага Европе. Один из самых ярких журналистов-русофобов Эдвард Лукас опубликовал статью, в которой напоминал, какие европейцы изначально настаивали на проведении подобной политики.
Это, конечно, в первую очередь, страны Балтии и Польша. Старая Европа долго воспринимала их последовательную антироссийскую политику как паранойю, но вот вынуждена была убедиться в правоте тех, кто на своей шкуре испытал ужасы российского империализма.
Отношения с Россией в прибалтийском духе продолжались несколько месяцев. Путину никто не звонил, его никуда не приглашали. Если от приглашения нельзя было формально отказаться, то демонстративно игнорировали либо даже пытались отчитывать, как на саммите G-20 в Австралии. Российский президент даже вспылил и уехал, не попрощавшись — совершенно не характерная для него манера поведения.
Более того, обоюдоострая политика санкций против России оказалось весьма успешной. Российской экономике был нанесен серьезнейший ущерб.
Пусть на уровне благосостояния он пока мало сказался — у страны значительные резервы, но никакого реального противоядия придумать не удалось. Цифры падения ВВП и обрушения национальной валюты очень угрожающие. При этом потери в экономике Евросоюза оказались локальными и не повлияли на общие показатели.
И вдруг европейская политика меняется на прямо противоположную. Причем никаких коллегиальных решений не принято, премьер-министры на заседании Совета Евросоюза не голосовали.
Просто канцлер ФРГ Меркель и президент Франции Олланд сели на самолет и полетели в Москву договариваться о мире, не спросив разрешения у своей дежурной начальницы г-жи Страуюмы — ведь по иронии судьбы именно Латвия сейчас возглавляет объединенную Европу.
Почему бы не продолжать идти путем, который доказал свою продуктивность — не придумать новые санкции против России, не вооружить терпящую бедствие Украину, в конце концов не принять ее в НАТО и не оказать братскую помощь в соответствии с знаменитым 5-м параграфом?
А все очень просто. Ответственные руководители великих держав поняли: политика, которую им навязали Польша с Прибалтикой, была действительно параноидальной. Эта политика может считаться успешной только в том случае, если сделать гадость России является самоцелью.
Именно в такой парадигме принято думать в этих странах. Именно поэтому их политики все время подставляются, произнося разные глупости — вроде пассажа о славной украинской армии, освободившей Освенцим.
Для Польши, Литвы, Латвии, Эстонии унижение России — одна из фундаментальных целей своего существования. Поэтому они так радостно приветствуют в Европе свою единомышленницу Украину. Характерно, что пока Меркель и Олланд в Минске заставляли Порошенко мириться, в Киеве спикер нашего Сейма Мурниеце кричала «Слава Украине!».
Но Германия и Франция не могут долго существовать в подобных координатах. Потому что проблемы надо разрешать.
У России единственной есть рычаги влияния на сепаратистов Донбасса. Чтобы достичь мира, надо надавить на обе стороны. Европа принуждает к миру Украину, Россия — ДНР и ЛНР. С первого раза не получится — встретятся еще раз, выкрутят руки посильнее. А другого пути просто нет.
Вот почему нормандская четверка не подписала в Минске никакого документа. Потому что изначально неравные условия: Украина — сторона конфликта, Россия и Франция с Германией — нет.
Странно было бы, если бы родители повздоривших подростков подписывали бы между собой какие-либо договоренности: и так ясно, что драться нехорошо, что взрослые люди так не делают. Просто надо сесть потолковать и совместно вразумить неразумных чад.
Второй важнейший итог Минска заключается в том, что формальный подход к международному праву недопустим.
Есть естественные процессы массового недовольства национальных меньшинств в самых разных странах постсоветсткого пространства. Решать их на основе исключительно законодательства вновь образованных государств — путь к войне, если не горячей, то холодной.
В соглашениях сказано о необходимости конституционной реформы на Украине. Вероятно, в ее рамках возникнет вопрос и о некоем статусе русского языка в тех районах, где на нем говорит большинство.
А почему бы не распространить эту разумную идею и на Латвию? Наличие спроса мы доказали на референдуме.
Еще одно негативное проявление антироссийской паранойи, которое наверняка сыграло роль в решении ФРГ и Франции покинуть этот тупиковый путь: Евросоюз стал намного хуже управляемым.
Потому что если одни малые страны навязывают Европе свою антиророссийскую политику, то другие могут артачиться и играть на стороне России.
У Кипра и Греции куча экономических проблем. Они могут шантажировать Евросоюз угрозой не согласовать новые санкции против России. Так может быть, самим отказаться от этих санкций — и шантажировать нечем будет?
После полугодового периода помешательства Европа пришла к выводу, который известен из школьного курса географии: Россия — часть европейского континента, который не может развиваться успешно без учета ее интересов. Лучше бы она это и не забывала.
А мы должны не забывать о собственной распространенной ошибке.
Нам привычно считать, что отечественные политики — лишь марионетки Запада, в том числе и Евросоюза. Дескать, они только дисциплинированно выполняют все, что им диктуют реальные властелины мира.
На самом деле ситуация намного сложнее: к сожалению, наша балтийская паранойя заразна. С появлением Прибалтики и шире — Восточной Европы — в ЕС градус русофобии там значительно повысился.
Пусть ведущие страны способны ее преодолеть, как это показали минские переговоры, все равно тенденция тревожная.
Источник