Платон Беседин Прозаик, публицист. 11.09.15
Они так любят баловаться стишками. Те, кто не слишком любит русских. То Орлуша одой о сбитом «Боинге», плавно переросшей в русофобский стыд, разразится, то Дмитрий Быков напишет свежее беженское в «Новой газете». И посыл у него всё тот же: если кого и бояться, то исключительно русских. «Если мы к тебе явиться задумаем – тогда трясись», – стращает Дмитрий Львович Европу.
Ту самую Европу, что, по словам «живого классика» (так же он о себе думает?), обязательно накормит и сирийца, и ливийца. Не справится она только с русскими. С «попом со скрепой в голове». Наверное, с тем, кто запаливал костры инквизиции. Или с «русским нацистом». Видимо, с тем самым, маршировавшим по улицам Берлина и Рима в 30-х годах прошлого века. Вот тогда навалится «вся злоба бешеная наша, срамная каша лже-идей, вся эта ложь, вся эта Раша, что называется, тудей…»
Дмитрию Львовичу, конечно, надо бы сказать нечто похожее в Европе или в США. Выйти, сотрясаясь телом могучим – и рубануть правду-матку! А тогда посмотреть, как зарешётится «лоно свободы и толерантности». Но пока Быкову легче говорить так в России и о России. Той самой, где нет свободы слова и гулаги повсюду, и у каждого подъезда – по чёрному воронку. Но вот – говорит, пишет поэт, оказывается, в другой, не его, России, принявшей 2,5 миллиона беженцев только из Украины. Беженцев, от которых отвернулась «гостеприимная» Европа.
Как отвернулась она, – вместе с США – например, от пассажиров корабля «Сент-Луис», отправившегося из нацистской Германии с 937 евреями на борту. Они искали убежища, спасения, но их нигде не приняли – и большая часть, вернувшись, погибла в концентрационных лагерях. Но зачем вспоминать это, Дмитрий Львович, если хочется говорить то, что говорить надо?
А надо – о «плохих, злых русских». Таков нынче тренд. Если, например, в новом норвежском сериале «Оккупированные», на производство которого, к слову, было потрачено рекордные 10 миллионов долларов, русские оккупируют Норвегию, чтобы захватить её энергоносители. Тоталитаризм в скандинавской стране торжествует, но потомки викингов борются, бьются с ним. Против российской оккупации. Единым норвежским фронтом. Сценарий к сериалу написал детективщик Ю. Несбё, местами весьма хороший автор.
А у писателя другого, английского, Джулиана Барнса в одном из его романов есть такой показательный эпизод. Жена, забрызгав колготки, ругается грубо. Её муж так реагирует на это: «Эй, полегче! Что бы ты сделала, если бы у нас высадились русские?». «Это угроза или обещание?» – буднично отвечает жена. Каково восприятие, а? Для английской семейной пары высадка русских войск в Британии не является чем-то космическим, необычным – нет, это привычное ожидание беды, обыденное состояние угрозы. Барнс хороший писатель, один из лучших сегодня в Англии; представляете, что пишут остальные?
И неважно, что не русские, но британцы пёрли на Крым, обстреливали Соловецкий монастырь, открывали Северный фронт, оккупировали Мальту, когда Великим магистром там был Павел I, финансировали нацистскую Германию – всё это неважно; напасть всё равно должны русские. Bad, bad Russians.
Один немецкий журналист, с которым мы беседовали в рамках интервью, рассказал мне, что многие молодые немцы всерьёз верят, что СССР напал на их страну в 1941 году. Верят и готовятся к новой обороне.
Подобных историй хватает, да. Со времён «холодной войны», где хмельные небритые мужики в ушанках, вооружённые ядерным оружием, замаскированным под балалайки, покушались на демократию, ничего не изменилось. Запад уверен: русские попытаются захватить мир. Донбасс – первая фаза вторжения.
И вот тогда русские захватят мир, они раскупорят все месторождения нефти и газа, протянут ужасные дороги, а те, которые были хорошими, тоже сделают ужасными, проведут военные марши на площадях мегаполисов и зальют улицы водкой. Их ручные медведи, восседающие на ядерных боеголовках, станут контролировать местность, раскрашенную в цвета российского флага. Опричники КГБ, затянутые в чёрную кожу, с вытатуированными серпом и молотом между глаз, уничтожат любое проявление воли в тоталитарной матрице мира. И все плохо начнут играть в футбол, и зелёный лук прорастёт на подоконниках вилл, кондоминиумов и бунгало. Так будет, когда русские захватят мир.
Для чего им всё это? Пока они не знают сами. И вообще до сих пор не могут понять, от чего не заковали Европу в красные цепи после победы над Гитлером и Наполеоном. Гибралтар, Хоккайдо, Йоркшир – всё это могло бы быть их; варварская колесница мчала без остановок, но в последний момент её затормозили. Кони заржали, заскрипели танки, и русские встали. Кровожадные имперцы так и не захватили мир.
Но на самом-то деле, русские лишь выжидали. Когда рушилась их страна, когда они умирали от болезней, нищеты и вредных привычек, они выжидали. Чтобы наконец-таки подчинить себе Европу.
Страх – вот то чувство, которое испытывает западный мир перед Россией. Отсюда – «высадка» русских в Англии, российская оккупация Норвегии или, как в романе Николо Амманити, захват подземелий Рима мутантами, потомками советских гимнастов. А французский чех Милан Кундера вообще считал, что советские танки в Праге – следствие не только политики ЦК, но и логическое продолжение всей русской культуры. Не Брежнев и Шелест велели, но Толстой и Достоевский. К слову, за это Бродский охарактеризовал Кундеру так: «Быдло, глупое чешское быдло».
Адепты западнизма и, правда, боятся. Думают, что русские подчинят их. И страх этот – экзистенциального свойства. Так ребёнок в панике бежит к mommy, не понимая, с чем на самом деле столкнулся. Он не способен постичь саму природу встретившегося ему объекта, явления. Ведь в основе страха всегда лежит непонимание. И его нужно затолкать, задавить, запихнуть подальше.
От того – все эти санкции и блокады. Фактор политики, экономики – это уже после. Сначала – метафизическое непонимание того, с чем столкнулись. И ожидание, когда русские захватят мир.
Но они ждут, а мы всё медлим. Возможно, потому, что такова традиция русской мысли (не путать с внешней политикой власти): отвергать насилие, рассматривая влияние на других лишь через Слово, Логос. Отсюда, к слову, и природный хилиазм русского человека, выраженный в ожидании торжества Правды.
Вот тут русским точно не стоит обманывать ожидания мира.
Они так любят баловаться стишками. Те, кто не слишком любит русских. То Орлуша одой о сбитом «Боинге», плавно переросшей в русофобский стыд, разразится, то Дмитрий Быков напишет свежее беженское в «Новой газете». И посыл у него всё тот же: если кого и бояться, то исключительно русских. «Если мы к тебе явиться задумаем – тогда трясись», – стращает Дмитрий Львович Европу.Ту самую Европу, что, по словам «живого классика» (так же он о себе думает?), обязательно накормит и сирийца, и ливийца. Не справится она только с русскими. С «попом со скрепой в голове». Наверное, с тем, кто запаливал костры инквизиции. Или с «русским нацистом». Видимо, с тем самым, маршировавшим по улицам Берлина и Рима в 30-х годах прошлого века. Вот тогда навалится «вся злоба бешеная наша, срамная каша лже-идей, вся эта ложь, вся эта Раша, что называется, тудей…»
Дмитрию Львовичу, конечно, надо бы сказать нечто похожее в Европе или в США. Выйти, сотрясаясь телом могучим – и рубануть правду-матку! А тогда посмотреть, как зарешётится «лоно свободы и толерантности». Но пока Быкову легче говорить так в России и о России. Той самой, где нет свободы слова и гулаги повсюду, и у каждого подъезда – по чёрному воронку. Но вот – говорит, пишет поэт, оказывается, в другой, не его, России, принявшей 2,5 миллиона беженцев только из Украины. Беженцев, от которых отвернулась «гостеприимная» Европа.
Как отвернулась она, – вместе с США – например, от пассажиров корабля «Сент-Луис», отправившегося из нацистской Германии с 937 евреями на борту. Они искали убежища, спасения, но их нигде не приняли – и большая часть, вернувшись, погибла в концентрационных лагерях. Но зачем вспоминать это, Дмитрий Львович, если хочется говорить то, что говорить надо?
А надо – о «плохих, злых русских». Таков нынче тренд. Если, например, в новом норвежском сериале «Оккупированные», на производство которого, к слову, было потрачено рекордные 10 миллионов долларов, русские оккупируют Норвегию, чтобы захватить её энергоносители. Тоталитаризм в скандинавской стране торжествует, но потомки викингов борются, бьются с ним. Против российской оккупации. Единым норвежским фронтом. Сценарий к сериалу написал детективщик Ю. Несбё, местами весьма хороший автор.
А у писателя другого, английского, Джулиана Барнса в одном из его романов есть такой показательный эпизод. Жена, забрызгав колготки, ругается грубо. Её муж так реагирует на это: «Эй, полегче! Что бы ты сделала, если бы у нас высадились русские?». «Это угроза или обещание?» – буднично отвечает жена. Каково восприятие, а? Для английской семейной пары высадка русских войск в Британии не является чем-то космическим, необычным – нет, это привычное ожидание беды, обыденное состояние угрозы. Барнс хороший писатель, один из лучших сегодня в Англии; представляете, что пишут остальные?
И неважно, что не русские, но британцы пёрли на Крым, обстреливали Соловецкий монастырь, открывали Северный фронт, оккупировали Мальту, когда Великим магистром там был Павел I, финансировали нацистскую Германию – всё это неважно; напасть всё равно должны русские. Bad, bad Russians.
Один немецкий журналист, с которым мы беседовали в рамках интервью, рассказал мне, что многие молодые немцы всерьёз верят, что СССР напал на их страну в 1941 году. Верят и готовятся к новой обороне.
Подобных историй хватает, да. Со времён «холодной войны», где хмельные небритые мужики в ушанках, вооружённые ядерным оружием, замаскированным под балалайки, покушались на демократию, ничего не изменилось. Запад уверен: русские попытаются захватить мир. Донбасс – первая фаза вторжения.
И вот тогда русские захватят мир, они раскупорят все месторождения нефти и газа, протянут ужасные дороги, а те, которые были хорошими, тоже сделают ужасными, проведут военные марши на площадях мегаполисов и зальют улицы водкой. Их ручные медведи, восседающие на ядерных боеголовках, станут контролировать местность, раскрашенную в цвета российского флага. Опричники КГБ, затянутые в чёрную кожу, с вытатуированными серпом и молотом между глаз, уничтожат любое проявление воли в тоталитарной матрице мира. И все плохо начнут играть в футбол, и зелёный лук прорастёт на подоконниках вилл, кондоминиумов и бунгало. Так будет, когда русские захватят мир.
Для чего им всё это? Пока они не знают сами. И вообще до сих пор не могут понять, от чего не заковали Европу в красные цепи после победы над Гитлером и Наполеоном. Гибралтар, Хоккайдо, Йоркшир – всё это могло бы быть их; варварская колесница мчала без остановок, но в последний момент её затормозили. Кони заржали, заскрипели танки, и русские встали. Кровожадные имперцы так и не захватили мир.
Но на самом-то деле, русские лишь выжидали. Когда рушилась их страна, когда они умирали от болезней, нищеты и вредных привычек, они выжидали. Чтобы наконец-таки подчинить себе Европу.
Страх – вот то чувство, которое испытывает западный мир перед Россией. Отсюда – «высадка» русских в Англии, российская оккупация Норвегии или, как в романе Николо Амманити, захват подземелий Рима мутантами, потомками советских гимнастов. А французский чех Милан Кундера вообще считал, что советские танки в Праге – следствие не только политики ЦК, но и логическое продолжение всей русской культуры. Не Брежнев и Шелест велели, но Толстой и Достоевский. К слову, за это Бродский охарактеризовал Кундеру так: «Быдло, глупое чешское быдло».
Адепты западнизма и, правда, боятся. Думают, что русские подчинят их. И страх этот – экзистенциального свойства. Так ребёнок в панике бежит к mommy, не понимая, с чем на самом деле столкнулся. Он не способен постичь саму природу встретившегося ему объекта, явления. Ведь в основе страха всегда лежит непонимание. И его нужно затолкать, задавить, запихнуть подальше.
От того – все эти санкции и блокады. Фактор политики, экономики – это уже после. Сначала – метафизическое непонимание того, с чем столкнулись. И ожидание, когда русские захватят мир.
Но они ждут, а мы всё медлим. Возможно, потому, что такова традиция русской мысли (не путать с внешней политикой власти): отвергать насилие, рассматривая влияние на других лишь через Слово, Логос. Отсюда, к слову, и природный хилиазм русского человека, выраженный в ожидании торжества Правды.
Вот тут русским точно не стоит обманывать ожидания мира.