Галантный век, галантный генсек
Скоро прогрессивная часть постсоветского народонаселения будет отмечать очередную годовщину Великой Октябрьской Социалистической Революции — главный праздник страны, которую у нас отняли, и который, разумеется, пытаются отнять вслед за страной. Ну, не получится, праздник — он в сознании, в сердце, будем помнить. Вспомним и о том, что тридцать три года назад, три дня спустя этого самого праздника, отошёл в мир иной последний великий цезарь Страны Советов.
История Руси знала крайне мало добрых царей, которые бы не кончали плохо. Причём плохо, как правило, кончали вместе со страной, да простит читатель мой невольный эротизм. Мирно усопший в старческой дряхлости (просился на покой, но соратники не отпускали) Леонид Ильич был добрый царь, и был царь мудрый. Ибо, что бы не говорили, он оставил страну на пике свершений, на пике могущества. Оставил, говорите, с проблемами? Так большому кораблю большое плавание, великой стране великие проблемы. Проблемы, якобы доставшиеся в наследство от Брежнева, носят на самом деле исторический характер и появились задолго до него; для того, чтобы отыскать их корни, нужно копать ой как глубоко. Совсем не случайно, что ни один из наследников Леонида Ильича проблем этих не решил.
Более того: Советский Союз был уникальным государством, «государством нового типа». Ещё великий Ленин указывал на то, как сложно строить такое государство, на то, что каждый неверный шаг первопроходца может оказаться роковым. Брежнев в полной мере осознавал это. С гениальной адекватностью понимая собственную ограниченность, трезво оценивая возможности соратников, Леонид Ильич придерживался принципа «не навреди».
Он, быть может, больше, чем какой-либо другой правитель, любил свой народ, прошедший сквозь изнурительно тяжкие годы геройства и изуверства. Брежнев народ жалел и стремился обеспечить ему как можно более безбедное существование в рамках аскетической и жёсткой советской системы, не ломая, однако, эту систему, как вершину исторического творчества народа, всё-таки максимально на тот момент благоприятную для жизни и развития нации. И люди это оценили. Сколько бы ни поганил Брежнева завистливый Горбачёв, об Ильиче II вспоминали с неизменной симпатией: «сам жил и другим жить давал»…
Ленин был слишком велик, непонятен и далёк. Сталин — слишком жесток и кровав,Хрущёв слишком фриволен и несерьёзен, о тех, что были после Брежнева, и говорить нечего, а вот сам Леонид Ильич, воплощённое добродушие, в лучшие годы красивый и чернобровый, в последние — трогательно беспомощный, наконец мог нравиться.
Брежнева любят и сейчас, несмотря на то, что ни один из наследников престола никогда не был заинтересован в такой любви. Не заинтересован потому, что сопоставление с временами правления Ильича II выходит не в его, наследника, пользу. Так называемая эпоха застоя видится из хмурого настоящего периодом развития науки, техники, образования, временем, когда даже президент всесильной Америки вынужден был внимательно и на должном уровне почтения выслушивать неторопливое шамканье престарелого вождя сверхдержавы. С потреблением, да, было не очень, хотя двигались потихоньку в правильном направлении и здесь, и базовые потребности обеспечивались образцово и беспрецедентно для исторически бедной страны. Советский союз являлся светочем социального обеспечения для развивающихся стран, а в чём-то и для стран развитых и переразвитых. На нас равнялись, и было на что равняться.
Сегодняшние ритуальные плевки государственных мужей постсоветских стран в сторону «совка» есть не что иное, как отвратительная несправедливость и неблагодарность. В сторону совка может с полным правом плеваться тётка, которая в силу недоработок партии и правительства вынуждена была при коммунизме пользовать во время менструации вату вместо прокладки. Или дядька, которого из уютной Прибалтики отправили служить к чёртовой матери на полигон в казахской степи. Или пионер, которого колхозный петух в задницу клюнул.
Но никак не новоявленные президенты и премьеры, на девять десятых бывшие функционеры или комсомольцы. Ибо держатся они по сей день наследием того самого совка. Даже великую Россию исключительно благодаря пресловутым ржавеющим ракетам, доставшимся в наследство от Совдепа, и прочим убойным гаджетам и технологиям эпохи цезаря Брежнева не порвали ещё на куски и оные куски не закатали во твёрдый и прочный асфальт Pax Americana. Даже то немногое, что осталось после тотальной распродажи, до сих пор обеспечивает безопасность страны и властей её.
Человек добрый — редчайшее качество для политика — Леонид Ильич, будем честны, оставил после себя не самую лучшую элиту. Из брежневского времени родом не толькоЕльцин с Горбачёвым, но и Чубайс, и Петросян, и чёрт знает кто. Но что интересно, соратники вождя, всем надоевшие престарелые твердокаменные патриции, оказались в своей массе патриотами до последнего вздоха.
Отношение ко временам и людям меняется. Вспомним модную ещё лет двадцать назад шутку: «Кто такой Брежнев? Мелкий политический деятель эпохи Пугачёвой». Произносили это даже и не шутя, при всеобщем восторге, одобрении и умилении. Примадонна исправно пиарится по сей день, но шутку никто не вспоминает. Само собой разумеется, что как раз Пугачёва мелкая эстрадная певичка эпохи Леонида Ильича.
Брежневу предшествовали подвижники, фанатики и тираны; наследовали ему обыкновенные ничтожества и проходимцы. Только сейчас становится понятна уникальность его столь старательно высмеиваемой фигуры в исторической канве, — честного, спокойного, весёлого человека, идейного, но не исступленного. «Нормальный мужик», — говорят про таких соседи по лестничной площадке и здороваются с ними особенно тепло. Да, Леонид Ильич шамкал и питал странную слабость к орденам и медалям; но, ей-богу, после Горбачёва с Ельциным можно отдать ему все медали мира. А шамкал, кстати, после ранения на войне, которую прошёл достойно и смело.
Когда Леонида Ильича хоронили, тоже ныне покойная бабушка моя, труженица и бессеребреница, крестьянка, вдова не вернувшегося с фронта воина, — плакала. Теперь, говорила она, будет война. Мы с сестрой потом над этим посмеивались. А ведь бабушка оказалась права. И Леонид Ильич оказался прав исторически.
Владимир Мироненко об эпохе Брежнева
Скоро прогрессивная часть постсоветского народонаселения будет отмечать очередную годовщину Великой Октябрьской Социалистической Революции — главный праздник страны, которую у нас отняли, и который, разумеется, пытаются отнять вслед за страной. Ну, не получится, праздник — он в сознании, в сердце, будем помнить. Вспомним и о том, что тридцать три года назад, три дня спустя этого самого праздника, отошёл в мир иной последний великий цезарь Страны Советов.История Руси знала крайне мало добрых царей, которые бы не кончали плохо. Причём плохо, как правило, кончали вместе со страной, да простит читатель мой невольный эротизм. Мирно усопший в старческой дряхлости (просился на покой, но соратники не отпускали) Леонид Ильич был добрый царь, и был царь мудрый. Ибо, что бы не говорили, он оставил страну на пике свершений, на пике могущества. Оставил, говорите, с проблемами? Так большому кораблю большое плавание, великой стране великие проблемы. Проблемы, якобы доставшиеся в наследство от Брежнева, носят на самом деле исторический характер и появились задолго до него; для того, чтобы отыскать их корни, нужно копать ой как глубоко. Совсем не случайно, что ни один из наследников Леонида Ильича проблем этих не решил.
Более того: Советский Союз был уникальным государством, «государством нового типа». Ещё великий Ленин указывал на то, как сложно строить такое государство, на то, что каждый неверный шаг первопроходца может оказаться роковым. Брежнев в полной мере осознавал это. С гениальной адекватностью понимая собственную ограниченность, трезво оценивая возможности соратников, Леонид Ильич придерживался принципа «не навреди».
Он, быть может, больше, чем какой-либо другой правитель, любил свой народ, прошедший сквозь изнурительно тяжкие годы геройства и изуверства. Брежнев народ жалел и стремился обеспечить ему как можно более безбедное существование в рамках аскетической и жёсткой советской системы, не ломая, однако, эту систему, как вершину исторического творчества народа, всё-таки максимально на тот момент благоприятную для жизни и развития нации. И люди это оценили. Сколько бы ни поганил Брежнева завистливый Горбачёв, об Ильиче II вспоминали с неизменной симпатией: «сам жил и другим жить давал»…
Ленин был слишком велик, непонятен и далёк. Сталин — слишком жесток и кровав,Хрущёв слишком фриволен и несерьёзен, о тех, что были после Брежнева, и говорить нечего, а вот сам Леонид Ильич, воплощённое добродушие, в лучшие годы красивый и чернобровый, в последние — трогательно беспомощный, наконец мог нравиться.
Брежнева любят и сейчас, несмотря на то, что ни один из наследников престола никогда не был заинтересован в такой любви. Не заинтересован потому, что сопоставление с временами правления Ильича II выходит не в его, наследника, пользу. Так называемая эпоха застоя видится из хмурого настоящего периодом развития науки, техники, образования, временем, когда даже президент всесильной Америки вынужден был внимательно и на должном уровне почтения выслушивать неторопливое шамканье престарелого вождя сверхдержавы. С потреблением, да, было не очень, хотя двигались потихоньку в правильном направлении и здесь, и базовые потребности обеспечивались образцово и беспрецедентно для исторически бедной страны. Советский союз являлся светочем социального обеспечения для развивающихся стран, а в чём-то и для стран развитых и переразвитых. На нас равнялись, и было на что равняться.
Сегодняшние ритуальные плевки государственных мужей постсоветских стран в сторону «совка» есть не что иное, как отвратительная несправедливость и неблагодарность. В сторону совка может с полным правом плеваться тётка, которая в силу недоработок партии и правительства вынуждена была при коммунизме пользовать во время менструации вату вместо прокладки. Или дядька, которого из уютной Прибалтики отправили служить к чёртовой матери на полигон в казахской степи. Или пионер, которого колхозный петух в задницу клюнул.
Но никак не новоявленные президенты и премьеры, на девять десятых бывшие функционеры или комсомольцы. Ибо держатся они по сей день наследием того самого совка. Даже великую Россию исключительно благодаря пресловутым ржавеющим ракетам, доставшимся в наследство от Совдепа, и прочим убойным гаджетам и технологиям эпохи цезаря Брежнева не порвали ещё на куски и оные куски не закатали во твёрдый и прочный асфальт Pax Americana. Даже то немногое, что осталось после тотальной распродажи, до сих пор обеспечивает безопасность страны и властей её.
Человек добрый — редчайшее качество для политика — Леонид Ильич, будем честны, оставил после себя не самую лучшую элиту. Из брежневского времени родом не толькоЕльцин с Горбачёвым, но и Чубайс, и Петросян, и чёрт знает кто. Но что интересно, соратники вождя, всем надоевшие престарелые твердокаменные патриции, оказались в своей массе патриотами до последнего вздоха.
Отношение ко временам и людям меняется. Вспомним модную ещё лет двадцать назад шутку: «Кто такой Брежнев? Мелкий политический деятель эпохи Пугачёвой». Произносили это даже и не шутя, при всеобщем восторге, одобрении и умилении. Примадонна исправно пиарится по сей день, но шутку никто не вспоминает. Само собой разумеется, что как раз Пугачёва мелкая эстрадная певичка эпохи Леонида Ильича.
Брежневу предшествовали подвижники, фанатики и тираны; наследовали ему обыкновенные ничтожества и проходимцы. Только сейчас становится понятна уникальность его столь старательно высмеиваемой фигуры в исторической канве, — честного, спокойного, весёлого человека, идейного, но не исступленного. «Нормальный мужик», — говорят про таких соседи по лестничной площадке и здороваются с ними особенно тепло. Да, Леонид Ильич шамкал и питал странную слабость к орденам и медалям; но, ей-богу, после Горбачёва с Ельциным можно отдать ему все медали мира. А шамкал, кстати, после ранения на войне, которую прошёл достойно и смело.
Когда Леонида Ильича хоронили, тоже ныне покойная бабушка моя, труженица и бессеребреница, крестьянка, вдова не вернувшегося с фронта воина, — плакала. Теперь, говорила она, будет война. Мы с сестрой потом над этим посмеивались. А ведь бабушка оказалась права. И Леонид Ильич оказался прав исторически.