Татары и Тартарары

Тартария, синоним — Татария [1] (лат. Tartaria, фр. Tartarie, англ. Tartary, нем. Tatarei) — географический термин, использовавшийся в западноевропейской литературе и картографии в отношении обширных областей от Каспия до Тихого океана и до границ Китая и Индии. Использование термина прослеживается с XIII и вплоть до XIX века[2]. Пространство, ранее называвшееся Тартарией, в современной европейской традиции называют Внутренней или Центральной Евразией. Эти территории представляют собой засушливые равнины, основное население которых в прошлом занималось скотоводством[3].

Тартария на карте Ортелия (1564)

Карта Тартарии 1806 года: розовым обозначена «китайская Тартария», жёлтым — «независимая»

Названия «Тартария» и «тартары» происходит от этнонима татары, под которыми в древности понимали все тюркские и монгольские народы, не слишком различая их по языкам и национальностям. Европа узнала о «татарах» во время вторжений войск Чингисхана и его потомков, но вплоть до XIX века сведения о них и об их государствах оставались крайне скудными и отрывочными. При этом у западноевропейцев термин превратился в «тартары» из-за контаминации с Тартаром. Последний в Средние века означал как глубочайшие области ада, так и далёкие неизвестные области Земли[4][5]. Исследователь С. Горшенина пишет, что отразившие страх перед монгольскими завоевателями зловещие образы Тартарии и тартар заменили в сознании европейцев Гога и Магога, также обитавших на северо-востоке мира[6].
Как более живописно сказано в русском академическом издании 1846 года[2]: «В понимании европейцев „тартары“ — народ, несущий ужасы и конец света, и форма этого слова сделалась общеупотребительной, намекая на происхождение врагов Христианства из языческого Тартара».
Впервые термин «Тартария», вероятно, появляется в 1173 году у наваррского путешественника Вениамина Тудельского, который писал о «тибетской провинции Тартарии...в стороне Туркестана и Тангутов, на севере Могулистана»[К 1][7]. Термин «тартары» без конкретного обозначения используется в книге «Relatio de David» (1221), повествующей о подвигах и победах над сарацинами несторианского царя тартар Давида, а также у французского хрониста Альберика. Эти первоначальные упоминания ещё не имели негативного оттенка; основанные на восточных источниках, они связывали монголов с царством пресвитера Иоанна[7]. Первое относительно точное употребление слова «тартары» относится к 1224 году, когда грузинская царица Руссутана в письме римскому папе Гонорию III назвала напавших на Грузию монголов тартарами. Для описания монголов слово тартары использовал доминиканский монах и путешественник Юлиан (1238), отправившийся в кипчакские степи на поиски Великой Венгрии. Как пишет С. Горшенина, миф о пресвитере Иоанне долгое время сохранял своё влияние, и только в 1236—1238 годах восприятие «тартар» начало меняться в негативную сторону, после распространения сведений о разрушительных последствиях монгольских завоеваний[8]. Появление тартар на границах Европы связывалось с пришествием Антихриста: в обстановке между 1250 и 1400 годом, на фоне ожидания Страшного Суда, монголы на сотни лет превратились во всадников Апокалипсиса, воинов Антихриста, причем как в народных представлениях, так и у образованных европейцев. С. Горшенина датирует конструирование понятия «Тартария» между 1238 и 1242 годом. Примерно в 1241—1242 годах, в связи с монгольским нашествием в Европу, произошло включение в топоним Татария христианского ада (Тартар); в результате возникала «Тартария» как специфическое географическое наименование[9]. Востоковед XIX века О. Вольф считал, что появление «r» в европейских языках было вызвано влиянием персидских диалектов, в которых «r» мог произноситься или нет. Однако, скорее всего, в силу отсутствия связей между европейскими хронистами и Персией, слово «Тартария» возникло без внешнего влияния, в результате обусловленной историческими обстоятельствами паронимической аттракции, в ходе которой два фонетически близких и семантически разных слова превратились в одно[10]
Согласно английскому хронисту Матвею Парижскому, в 1241 году французский король Людовик IX, в 1244 году провозгласивший крестовый поход против монголов, первым связал между собой три понятия — «Тартария», «Тартар» и «тартары»; в письме к своей матери, Бланке Кастильской, король сокрушался о вышедших из Тартара тартарах[11]. Существует точка зрения, что до Людовика выражение несколько лет уже употреблялось, однако именно французского короля чаще всего называют автором этой ассоциации; в том же году германский император Фридрих II схожим образом соотносил Тартар и тартар. Описания Матвея Парижского и императора Фридриха уже содержат характеристики тартар как «демонов», «посланных самим Сатаной», представителей «расы Сатаны» и т. д., что отсылает к Тартару. «Тартария» постепенно закреплялась в употреблении: Людовик IX использовал термин в переписке с монгольскими ханами в 1248—1262 годах[12]. В описании Матвея Парижского Тартария предстает как место, окруженное «непреодолимой горной преградой»; в горах берет начало река мертвых Тартар[К 2], давшая название народу Тартарии[13]. Примерно в то же время (1242) в венгерских источниках название реки — Эгог[К 3]. Доминиканский монах Симон де Сен-Квентин, в 1245—1248 годах участвовавший в папском посольстве Асцелина Ломбардского ко двору монгольского хана, локализовал Тартарию «вне Персии и Армении» и поместил её в пределах границ Индии; царем тартар был Давид. По мнению исследователя Ж. Ришара, под Индией имелось в виду Каракитайское ханство[14].

Тартария в XIII—XVI веках: эпоха тартар

Образы Тартарии: библейское и античное влияние

В тысячелетний период (III—XIII века) у западно-европейских космографов постепенно сформировался образ Центральной Азии как окруженной горами страны, расположенной поблизости от земного рая; в ней обитали мифические существа и чудища, связанные с Александром Македонским и Гогом и Магогом^[15]. Восприятие Тартарии в более поздний период во многом определялось этими более ранними образами. В XIII—XIV веках термин Тартария постепенно распространяется в текстах, становится основным для описания пространств Центральной Азии и обобщенного обозначения Монгольской империи, хотя используются и разнообразные эквиваленты (Азиатская Сарматия, страна Гога и Магога, Степь и др.)^[16]. Как отмечает С. Горшенина, ряд изменений в этнониме Mongghol или Mongghal в европейских языках в конечном счете приводит к отождествлению монголов (тартар) с потомками Гога и Магога; уже у Матвея Парижского тартары принадлежат к народам, запертым Александром Македонским в горах за Каспийским морем до конца мира. Этот факт «подтвердил», например, доминиканский миссионер Рикольдо да Монтекроче, в конце XIII века посетивший взятый монголами Багдад^[17]. Хранителем этих «про́клятых народов» был пресвитер Иоанн. В версии «Романа об Александре» 1236 года запертые мифические цари^{[К 4]} Гога и Магога являются царями тартар: популярность мифа об Александре Македонском связала его с монгольской империей^[18]. На географических картах параллель между Тартарией и Гогом и Магогом появляется позднее, хотя Матвей Парижский ещё в 1253 году на своей карте Святой Земли указал, что тартары пришли из окрестностей Гога и Магога (северо-восток)^[19][20]. Наложение античных образов на топоним Тартария определило сходство тартар и Гога и Магога, причём смешение имело место как в текстах, так и в иконографии; например, французская миниатюра начала XV века (иллюстрация «Книги чудес света» Марко Поло), описывающая битву хана Хубилая в Бирме, явно воспроизводила структуру современной ей миниатюры о битве между Александром и Пором^[21].

Помимо Гога и Магога, тартар связывали с также запертыми Александром Македонским десятью потерянными коленами Израиля (легенда восходит к раннему средневековью), исмаилитами и мадианитянами из Ветхого Завета (последние два сопоставления имеются у Юлиана); библейские ассоциации и отсылки к Александру несколько уравновешивали негативные представления о тартарах^[22]. Общим местом было отождествление монголов и евреев, возникшее ещё в IX веке и распространившееся ко времени монгольских завоеваний. Монголы оказывались потомками еврейских племен, изгнанных в Мидию ассирийским царём: в результате в XIII веке Мидию и Персию не отличали от Тартарии; Рикольдо да Монтекроче задавался вопросом о связи между евреями и тартарами. Следы этих фантастических этимологий и воображаемых связей прослеживаются вплоть до XVIII века^[23]. Другим распространённым сравнением была «связь» между тартарами и скифами (опосредованная через Гога и Магога, с которыми скифов связывали ещё древнеримские историки); как пишет С. Горшенина, в противопоставлении тартар оседлым народам воплотилась античная дихотомия между цивилизацией и варварством, ойкуменой и внешним миром, дополненная разграничением христиан и неверных. Данная дихотомия имела место, например, в описаниях Рубрука, Плано Карпини, Матвея Парижского^[24]. Вместе с тем, противоречивость коннотаций, совмещение положительных (воображаемое царство пресвитера Иоанна или предполагаемая религиозная толерантность монголов) и отрицательных (образ ада) элементов в период конструирования образа Тартарии были вписаны в политический контекст того времени: страх перед монголами сочетался с надеждой на их помощь в борьбе против мусульман. Последнее обстоятельство подкреплялось фактом военной кампании Чингисхана на Ближнем Востоке; так, Рубрук сообщал об антимусульманских планах монголов^[25].

Монгольское завоевание изменило представления о «чудищах» Центральной Азии; если ранее реальные народы превращались в чудищ, то отныне чудища становились народами (хотя процесс начался ещё с «Апокалипсиса Псевдо-Мефодия»). Согласно подсчетам исследователя П. Готье Далше, количество чудищ на картах выросло в течение первой половины XIII века; в дальнейшем тенденция проявлялась и в литературе (Джон Мандевиль)^[26]. Ярким примером были свидетельства Плано Карпини: в попытке рассказать историю тартар, автор так же тщательно описывал чудищ, населявших завоеванные ими страны, как и реальную жизнь монголов. Список включает немых, существ без суставов в ногах, кинокефалов, с пёсьими мордами и бычьими копытами, одноногих и одноруких людей и др.; Карпини описывает чучела, извергающие огонь, горы магнитов, притягивающих стрелы, грохот при восходе солнца и т. д. Путешественникам было очевидно, что подобные чудища и чудеса невозможно было увидеть (что, однако, не ставило под сомнение их существование), поэтому их постоянно локализовали в новых областях Тартарии^[27]. Страна женщин с мужскими телами располагалась за пределами Катая, сообщал армянский историк Киракос Гандзакеци; мужчины в его описании походили на собак. Кинокефалы обитали на северо-востоке Тартарии, согласно карте Анри из Майнца (XIII век). Примерно там же, к северу от Samogedi их помещают Плано Карпини и его спутник Бенедикт Поляк. С Гогом и Магогом и людоедами на берегу Северного океана соседствуют кинокефалы у немецкого картографа Андреаса Вальспергера (XV век). Первые сомнения в правдивости сказочных описаний можно видеть у Рубрука, задававшегося вопросом о существовании на севере «про́клятых народов»; тем не менее, подобные образы обитателей Сибири сохраняются вплоть до Сигизмунда фон Герберштейна (XVI век)^[28].

Путешествия в Тартарию в XIII—XVI веках

Возникновение Монгольской империи и ослабление непосредственной угрозы Европе после 1260 года способствовали попыткам изучения Тартарии в XIII—XIV веках миссионерами, торговцами и дипломатами; несмотря на опасности, в период между 1245 и 1235 годами они пытались установить связи с Китаем в то время, когда морской путь был ещё не известен^[29]. Среди первых исследователей «центрально-азиатского» пространства были Плано Карпини, первый посол папы Иннокентия IV (1245—1247), его собрат Гильом де Рубрук (1253—1255), путешествовавший как обычный миссионер, и венецианский купец Марко Поло (1260—1295). Католическая епархия в Самарканде была основана в 1329 году доминиканским миссионером Фомой Манказола; в столице Чагатайского улуса Алмалыке епархия появилась в результате усилий францисканца Джованни де Мариньолли (1342). Несмотря на активность католических миссионеров в первой половине XIV века, вскоре контакты между Европой и Тартарией вновь ослабевают; среди причин можно назвать эпидемию чумы в Европе (1340), усиление Османского государства, мешавшего прямым контактам, распад монгольский империи и падение монгольской династии в Китае, «закрытие» Китая от европейцев во времена династии Мин^[30]. После окончательной исламизации «Центральной Азии» новое возобновление контактов происходит в начале XV века, в момент возникновения эфемерной империи Тамерлана. Испанский посол Гонсалес де Клавихо прибывает в 1404 году ко двору Тамерлана; захваченный в плен Баязетом I, а затем Тамерланом, баварец Иоганн Шильтбергер проводит в Азии 25 лет (1402—1427). Век спустя англичанину Энтони Дженкинсону удается посетить Тартарию (1557—1559) перед её «закрытием» для европейцев. Все путешественники разделяли устоявшиеся мифологические представления о Тартарии, отправляясь на поиски окруженной горными хребтами страны, Гога и Магога, царства пресвитера Иоанна, потерянных израильских племен, Александра Македонского, разных чудищ и т. д. В их описаниях сочетались реальность и вымысел, которые, однако, подчёркивали разнообразие «нового мира»^[31].

Тартария на европейских картах XIII—XV веков

В XIII—XIV веках на европейских географических картах (mappae mundi) «Тартария» ещё используется редко. Согласно подсчетам исследователя А. Д. фон ден Бринкен, в тот период Tartarorum terra встречается всего трижды ^{[К 5][32]}. Тартары впервые упоминаются на итальянской карте 1320—1321 годов географов Марино Санудо и Пьетро Висконте. Отмеченные влиянием арабских источников, несколько mappae mundi Санудо, Висконте и Паулина были составлены в 1310—1330-е годы. Карты представили новую «Центральную Азию»; помимо «тартар», на картах появились «Железные Врата» и «царство Катай». На карте 1320—1321 годов страна тартар располагается около обнесенного стеной замка, укрепления (castrum)^{[К 6]} Гога и Магога на северо-востоке у Северного океана. Карта сопровождается комментариями: «здесь были заперты тартары» и «здесь собралось великое множество тартар»^{[К 7][33][20]}. На карте изображены два Каспийских моря, которые обозначены одним словом, однако расположены в разных местах. Одно имеет форму океанского залива: именно там «заперты тартары»; другое находится в горах, из него вытекает река Gyon (Oxus, Амударья). По мнению С. Горшениной, такое раздвоение характеризует попытку совместить античные источники и новые сведения о Центральной Азии^[34].

В XIV—XV веках развитие картографии Тартарии происходило в основном в Италии, Португалии и Каталонии, сохранявших контакты со странами востока. Новые, более современные названия появляются на знаменитом Каталонском атласе 1375 года, составленным еврейским картографом из Мальорки Авраамом Крескесом: «центрально-азиатские» топонимы впервые заимствованы у Марко Поло^{[К 8]}, а также у Одорико Порденоне и Джона Мандевиля. Данный атлас довольно точно передавал общую политическую ситуацию того времени, несмотря на приблизительность городов, рек и т. д.; в нём сохранялись и фантастические элементы (гиганты на севере; пигмеи на юге — между Катаем и Индией; королевство амазонок, Гог и Магог и т. д.)^[35]. После возникновения портуланов в XIV веке и переоткрытия карт Птолемея^{[К 9]}, появления новых свидетельств путешественников, карты «Центральной Азии» постепенно отказываются от принципов карты Т-О и постепенно переходят к другим способам начертания континентов. Главной особенностью является отказ от традиционной восточной ориентации карт в пользу северной (Птолемей) или южной. В отличие от средневековой картографии, считавшей Каспийское море заливом внешнего океана, Птолемей правильно считал его внутренним морем^[20]. Вместе с тем, античное изображение (как на картах Т-О) периферии северной Азии и, в частности, средневековые представления о Каспийском море сохраняют несколько выполненных в традиции Каталонского атласа карт первой половины XV века: итальянские карты Андреа Бьянко (1432—1436) и Борджиа (1410—1458), Каталонская карта из библиотеки Эстенсе де Модена (1450). Гирканское (Каспийское) море является заливом внешнего океана; рядом с заливом расположена окруженная горами земля Гога и Магога. На карте Андреа Бьянко по разные стороны гирканского залива расположены земной рай и Гог и Магог; спустя двести лет после путешествий Плано Карпини и Рубрука такое соседство было уже анахронизмом^[36]. На этих картах образы Гога и Магога и тартар отделяются друг от друга, вследствие положительных описаний Марко Поло и особенно в связи с падением Монгольской империи (1368). Теперь картография начинает рассматривать Гога и Магога в антисемитской перспективе: место тартар занимают евреи^{[К 10]}. На карте Борджиа тартары уже не заперты, а свободно располагаются на пространстве между Черным морем и Катаем (со своими повозками, верблюдами и юртами). Большое количество восходящих к Марко Поло «тартарских» топонимов в «Центральной Азии» присутствует на венецианской карте 1460 года: вокруг Каспийского моря (двадцать топонимов), в Туркестане, Сибири («Тартария» отмечается шесть раз), разных местах Каракорума и Катая. Карта Винланда (ок. 1440; если считать её подлинной) изображает «безбрежное тартарское море» (Magnum mare Tartarirum) между Евразией и восточными островами; «река Татартата» (Tatartata fluuius) вытекает из Каспийского моря и впадает в Северный океан^[37]. Обобщает средневековую картографию и обозначает переход к современной эпохе знаменитая венецианская карта Фра Мауро (1448—1459), однако, несмотря на высокое качество, образ Тартарии и на данной карте, и в картографии XV века в целом не претерпевает существенных изменений^{[К 11][38]}. В получивших распространение изданиях «Географии» Птолемея сохраняется античная номенклатура Азии. Топонимы бактрийский, согдийский, скифский воспроизводятся на картах вплоть до начала XVI века, наряду с относительно новыми топонимами: Тартария, Балор, Катай, Тангут (флорентийская карта Франческо Росселли 1492—1493 годов и др.) ^[39]

Начало современной картографии: XVI век

Разрыв с наследием Птолемея происходит в начале XVI века, с появлением больших атласов; наиболее новаторской была карта Мартина Вальдземюллера (опубл. 1516). На этой карте Тартария включает ряд территорий России и Дальнего Востока: монголы обитают в «подлинной Тартарии» («Terra Mongal et que vera Tartaria dicitur»), а две тартарские провинции — «Хорасинская Тартария» (смешение Хорасана и Хорезма) и «Туркестанская Тартария» — находятся южнее, к востоку от Каспийского моря^{[К 12]}. Эти две Тартарии заменяют, соответственно, птолемеевские Скифию, Согдиану и Бактрию^[40]. В течение XVI века происходит «наступление» современных названий на территорию, ранее относимую к Тартарии; в частности, у Герарда Меркатора^{[К 13]} и Абрахама Ортелия. Получает распространение топоним «Туркестан» (на картах и в текстах), впервые обозначивший отдельную территорию на карте Вальдземюллера (ранее его часто смешивали с Турцией; как, например, на карте Паулина 1321 года). Во второй половине XVI века для обозначения междуречья Амударьи и Сырдарьи появляются топоним «Мавераннахр» (Mā warāʾ al-nahr; Maurenaer на карте Меркатора 1596 года), этноним «Узбек», заменяющий «Чагатай». На карте мира Абрахама Ортелия (1564) Тартария «сослана» на север Азии и занимает неопределенное положение между Россией и Дальним Востоком; при этом на территории Туркестана можно увидеть основные современные топонимы: Кабул, Балх, Кандагар, Бухара, Самарканд и др.^[41]

Карта и описание Тартарии у Джиованни Ботеро (англ.)русск., 1599 год

Важным аспектом эволюции картографии Тартарии были сообщения, полученные в результате путешествий в Россию, которые начались ещё во второй половине XV века. Согласно С. Горшениной, особое место занимали «Записки о Московии» (1549) Сигизмунда фон Герберштейна. Включенная в книгу карта Августина Хиршфогеля использует русские, польские, литовские источники. Сведения о Тартарии немногочисленны, частью мифологизированы; фон Герберштейн не выезжал за пределы Москвы. Тартария продолжает своё «смещение» на север Азии; на карте появляется путь в Китай через северный океан — эти представления получают развитие у Энтони Дженкинсона^[42]. Карта Дженкинсона (1562, включена в Атлас Ортелия 1598 года), составленная по результатам путешествий в Среднюю Азию и Персию (1557—1564), решающим образом повлияла на изображения «Центральной Азии», прежде всего Туркестанского бассейна. В отличие от античных карт, на которых Яксарт (Сырдарья) впадает в Каспийское море, на карте Дженкинсона река течет на север, через области Taskent (Ташкент) и Boghar (Бухара); Амударья берет начало в окрестностях Shamarcandia (Самарканд) и сливается с Сырдарьей, впадающей затем в озеро Kitaia Lacu (вероятно, Аральское море). Озеро соединяется с Северным океаном рекой Oba (Обь)^[43]. Поиски северного морского пути отражались и на карте Тартарии Меркатора (1569), а затем на Атласе фламандского картографа Йодокуса Хондиуса (1606); название города Cambalich (Пекин) повторяется (Cambalu) на побережье Тихого океана. Вероятно, под влиянием русской топонимии границы Катая доходят до озера Kitaia, из которой вытекает река Обь. Описания Дженкинсона и Меркатора в целом точно отражают (во многом ошибочные) представления европейцев о северо-восточной Азии второй половины XVI века^[44]. Так, в своём капитальном многотомном труде «Relationi universali» (1595) итальянский священник и дипломат Джиованни Ботеро (итал.)русск.описывал Тартарию следующим образом^[45]:

Изначально называлась Скифия, но триста лет назад перешла к тартарам (одному из народов великого Чингиса), из региона Азии, на их языке называемом Монголия. Те стали править и также изменили название. В неё входит (за исключением тартаров-прекопитов, о которых будет сказано отдельно) почти половина азиатского материка. Она простирается от Волги до границ Китая и Индии, от Скифского океана до Меотидского озера и Гирканского моря. <…>

Тартария в XVI—XVIII веках: эпоха «ориентализма» и колониализма

В ходе эволюции европейской картографии Тартарии известные (в частности, античные) топонимы использовались для описания новых «белых пятен», которые отодвигались всё дальше и дальше. В течение XVII столетия античные названия почти полностью исчезают, хотя сохраняются представления Эратосфена и Птолемея, не различавших Каспийское и Аральское моря; как и некоторые другие мифологические элементы^{[К 14]}. Многовековая ошибка помещала в центр карты мира Каспийское море; как пишет С. Горшенина, его смещение на запад парадоксально повлияло на позднейшие концепции «центральности» Центральной Азии (как Евразии) после исчезновения «Тартарии». Первыми более или менее точными изображениями Центральной Азии были карты, составленные русскими исследователями в конце XVII — начале XVIII веков. В XVIII веке завершилась очерчивание горных систем Гиндукуша, Памира и Гималаев и речных бассейнов Средней Азии, что позволило наконец разделить Аральское и Каспийское моря^[47].

Появление научного востоковедения («ориентализма») в начале XVII века производит революцию в представлениях об Азии; наиболее существенные изменения происходят в 1630—1640-е годы. Согласно С. Горшениной, образ Тартарии — Центральной Азии — формируется теперь на пересечении четырех различных перспектив. Во-первых, с точки зрения изучения Ближнего и Среднего Востока (Леванта), конструируемого в виде «классического Востока», Востока как такового, новой античности. Во-вторых, со стороны синологии — исследований Дальнего Востока, полного экзотики, отличного от Европы по природе; наконец, Тартария изучается державами, имеющими свои политические интересы: с северо-запада её осваивают русские путешественники, с юга, из Индии, — британские исследователи^[48].

Тартария в европейских исследованиях

Мусульманская перспектива ярко представлена в «Восточной библиотеке» (1697) французского филолога Бартелеми д’Эрбело — всеобщей энциклопедии Востока, описавшей Центральную Азию на основе сведений мусульманских путешественников и исследователей ^[49]. Энциклопедия совмещала наследие Птолемея с более современными топонимами: тартары, монголы, западные и восточные турки. Д’Эрбело не упоминает Тартарию, а следует восточным авторам: Иран и Туран, чье противопоставление восходит к эпической персидской традиции, включают всю «Верхнюю Азию» вне Индии и Китая^{[К 15]}; употребляются топонимы Туркестан и Мавераннахр^[50]. Соотношение названий довольно туманно: с одной стороны, Туран и Туркестан — синонимы; с другой, Мавераннахр и Туркестан являются частями Турана. На юге границей Турана-Туркестана служит Оксус, на востоке — страна Хотан (Khotan или Khoten), которая находится «за пределами Бухары и Кашгара»; северо-восточные границы, напротив, неизвестны. Города Каракомум, Алмалык, Бешбалык, согласно д’Эрбело, находятся в стране монголов^{[К 16]}. Там обитают восточные турки или турки Туркестана, тартары, монголы и хотанцы — «очевидно, самый северный из народов Китая». Энциклопедист вводит в научный оборот название «Трансоксания» (перевод арабского топонима Мавераннахр), в первой половине XVIII века оно быстро распространяется^[51].

В XVII веке миссионеры постепенно продвигались вглубь Тартарии, вместе с маньчжурской армией; в 1682—1683 годах начались контакты с русскими исследователями, которые интересовались китайскими источниками по Тартарии^[52]. Миссионеры-иезуиты Фердинанд Вербист, Жан Франсуа Жербийон и другие искали путь из Пекина в Европу через Великую Тартарию; миссионеры контактировали, в частности, с русским дипломатом Николаем Спафарием^[53]. В результате сотрудничества по обмену знаниями Тартария стала более доступной. «Путь через страну узбеков в Китай не был столь трудным и долгим, как полагает большинство», — заключил в 1693 году путешественник-иезуит Филипп Авриль. Карты становились более точными^{[К 17]}; наиболее важной работой было фундаментальное «Географическое, историческое, хронологическое, политическое и физическое описание Китайской империи и китайской Тартарии» Жана-Батиста Дюальда (1735). Большое значение Дюальд придавал Великой Китайской стене — границе между «цивилизованным миром» и «варварством». Мир варваров за Великой Китайской стеной получает название Великой Тартарии^[54]:

…Великой Тартарией зовется вся часть нашего континента между восточным морем к северу от Японии, Ледовитым морем, Московией, Каспийским морем, Моголами, королевством Аракан рядом с Бенгалией, королевством Ава, Китайской империей, королевством Корея; на западе Великая Тартария ограничена Московией, Каспийским морем и частью Персии; с юга — той же частью Персии, Моголами, королевствами Аракан и Ава, Китаем и Кореей; с востока — восточным морем, а с севера — Ледовитым морем. Вся эта обширная область когда-то была поделена между бесчисленными правителями, а сегодня почти полностью объединена под властью императора Китая или царей Московии. Только несколько областей не подчиняются одной из двух империй: страна узбеков, часть страны калмуков или калмаков, Тибет, несколько маленьких государств в горах в стороне королевства Ава и к западу от провинции Сычуань.

Согласно Дюальду, Великая Тартария разделена на три части: Московская Тартария или Северная Тартария, открытая русскими малонаселённая область; «Независимая Тартария», центр которой никогда не посещали иезуиты; наконец, китайская Тартария (Восточная Тартария или страна монголов между Великой Китайской стеной и русскими владениями), описанная Жербийоном. Китайские территории за Великой стеной, пишет Дюальд, ныне находятся в зависимости от тартар-маньчжур, когда-то населявших Восточную Тартарию^[55]. Историк подробно описывает Восточную Тартарию, отмечая, что она представляет главным образом обширную пустыню, в два раза меньше Китая. В центре Восточной Тартарии находится страна Хами, чьи обитатели считают себя потомками Тамерлана^[56]. Хами представляет собой засушливый и песчаный регион, которую китайцы иногда называют песчаным морем, а сами тартары — Гоби. Это очень негостеприимная страна для путешественников, опасная для лошадей, поэтому тартары чаще используют верблюдов^[57]. О Независимой Тартарии Дюальд пишет, что в Мавераннахре её назвали Чагатаем, по имени сына Чингисхана, нынешнее название — Узбек, имя части тартар. Страну также называют Великой Бухарой, которая отлична от Малой Бухары, расположенной в районе Кашгара. Бухары живут в городах, тартары-кочевники являются подданными обеих Бухар^[58].

Герб Империи Тартарии. Пьер Дюваль Д’Аббевиль, «Всемирная география», 1676

Миссионеры-иезуиты в Китае были практически современниками Бартелеми д’Эрбело; так, епископ Клод Висделу, участник научной экспедиции в Китай (1685—1709) не соглашался с «мусульманской» версией Центральной Азии^[52]. Висделу считал мусульманские источники менее надежными, чем миссионерские и критично относился работе «кабинетного учёного» д’Эрбело, отвергавшего термин Тартария. Епископ писал (1779), что Тартарией следует называть территорию к северо-западу от Китая — бывшую Скифию, называемую мусульманами Туркестаном и Тураном. Висделу описывал этимологию термина, происходившего от названия покоренного монголами народа; империя монголов занимала пространство между «четырьмя морями» (Южное, Восточное, Ледовитое и Средиземное), вне её власти оставались только Московия, Южная Индия и несколько других государств^[59]. Согласно Висделу, граница Тартарии проходит по северным берегам Понта Эвксинского и Каспийского моря, а затем поворачивает на юг вплоть до Индии или, скорее, Хорасана; Тартария граничит со странами между Индией и Китаем, королевством Корея, граница заканчивается у Восточного моря. На севере страна омывается Ледовитым морем, и, наконец, на западе можно провести воображаемую линию от западной оконечности Понта Эвксинского до устья Оби в Ледовитом море. Тартария в усеченных размерах, согласно Висделу, выглядит иначе — без Европы и России; граница проходит от устья Волги до Ледовитого моря, а в наиболее уменьшенном варианте — от севера Хорасана, вдоль восточного берега Каспия и далее до Ледовитого моря^[60]. Тартария в описании Висделу включает почти всю территорию современной России, бывшие советские республики Средней Азии, часть Ирана, Афганистана, Пакистана, север Индии, Тибет и Монголию. В уменьшенной версии Тартарии граница проходит по Уральским горам^[61]. Эта последняя Тартария разделена на Западную и Восточную меридианом между Пекином и Ледовитым морем. Следуя китайским авторам, Висделу предлагает протянуть линию между самой северной точкой Каспия и пекинским меридианом. Территорию к югу от воображаемой границы следует называть Южной или Неподвижной Тартарией, её населяют народы, управляемые несколькими тартарскими государствами. В Северной или Странствующей Тартарии обитают «бродяги», странствующие народы, живущие в юртах и передвигающиеся на повозках^[61]. Южная Тартария тоже разделена на две части: исследователь выделяет китайскую Тартарию, расположенную к востоку от горы Имаус^{[К 18][62]}.

Помимо «тартарской» терминологии Висделу использовал введенный д’Эрбело термин «Верхняя Азия»^{[К 19]} вместо «Скифии, Тартарии, Туркестана или Турана», четко отделив её от Тибета. Расположение Тартарии на возвышенности подчеркивают и другие описания того времени^[63]. Так, шведский географ Филипп Иоганн фон Страленберг (1730) писал о Тартарии как о пологой возвышенности, с наклоном к Ледовитому морю, что соответствовало направлению ветров и течению рек. Высокогорная Тартария включала «ужасную» пустыню Гоби: в «Новом атласе Китая, китайской Тартарии и Тибета» (1737) французский картограф Жан Батист Бургиньон д’Анвиль писал, что Великая Гоби представляет собой высокогорную песчаную равнину; там настолько холодно, что лед почти всегда встречается не глубоко под землей. Согласно д’Анвилю, другие подобные области Тартарии тоже именуются Гоби, хотя они не столь обширны; русские называют их Степью^[64]. Учёные конца XVIII века помещают в высокогорном регионе прародину человечества; так, французский путешественник барон Франц Тотт писал в 1784—1785 годах, что плоскогорье Тартарии, где ныне обитают тартары, было первой областью в Азии, открытой и заселенной людьми. Согласно Тотту, с того места проходили миграции народов сторону Китая, Тибета и Кавказа, Южной Азии, вплоть до Европы (готы, остготы и вестготы). Плато Тартарии продолжает горные цепи Кавказа и Тибета на север, вплоть до Кореи; это наиболее возвышенная часть территории между Индией и Камчаткой, в ней берут истоки реки, текущие на север и на юг^[65].

Карта Тартарии, составленная Н. Витсеном (1705).

В конце XVIII века представление о Центральной Азии формируется и у британцев благодаря публикациям географа Джеймса Реннела, известного прежде всего своей картой Индии. Реннел изучал регион с южной перспективы, используя, в частности, сведения, добытые путешественником-этнографом Георгом Форстером. Следуя по стопам экспедиции Форстера (1783—1784), Реннел отмечает трудности изучения областей между Россией, Индией и Персией^[66]. Согласно Реннелу, «погруженная во мрак» земля между Кандагаром и Каспием «принадлежит скорее Персии, чем Индии», а область далее к северу-западу зависима от Тартарии. Географ описывает обширную «Великую Бухару», смещая Туркестан к западным границам Кашгара, которые в его описании проходят в районе Шаша или Ташканда (Ташкент). Индостан у Реннела граничит с Тибетом на севере и с Тартарией на западе; Тартария, как и Персия, локализуется к северо-западу от Индии. Кашмир является ближайшей к Тибету и Тартарии индийской провинцией, в то время как Кашгар находится между Индией и Китаем^[67]. В третьем томе энциклопедии «Британика», изданном в 1773 году, указаны сведения о Тартарии^[68]:

Тартария, огромная страна в северной части Азии, граничащая с Сибирью на севере и западе: её называют Великой Тартарией. Тартары, живущие южнее Московии и Сибири на северо-западе от Каспийского моря, называются Астраханскими, Черкасскими и Дагестанскими; Калмыкские Тартары занимают территорию между Сибирью и Каспийским морем; Узбекские Тартары и Монголы обитают севернее Персии и Индии и, наконец, Тибетские живут на северо-западе Китая.

Во второй половине XVIII — начале XIX века смешение терминов «Тартария» и «Верхняя Азия» породило топоним «Верхняя Тартария». Название впервые появилось у французского автора Шарля-Клода де Пейсонеля в 1765 году в сочинении «Историко-географические наблюдения о варварских народах, населяющих берега Дуная и Понта Эвксинского»; де Пейсонель называл Верхней Тартарией близкие к Китаю территории^[65]. Неизвестный еще веком ранее топоним вошел в употребление, хотя и не был принят всеми учёными; Верхняя Тартария находилась вне арало-каспийской низменности, Памира, Тянь-Шаня и Тибета, однако топоним не имел такого универсального значения, как «Верхняя Азия»^[69]. Согласно С. Горшениной, интеллектуалы от иезуитов до Вольтера искали азиатское противопоставление Китаю, который воспринимался в Европе как просвещенная деспотия. Негативное восприятие Тартарии на рубеже XVIII—XIX веков характеризовалось исторической перспективой, совмещавшейся с географической и временной близостью: потомки «варваров» тартары были язычниками, жестокими кочевниками, склонными к деспотизму. Висделу (1779) писал, что Тартария была нескончаемым источником нашествий варваров, приносивших опустошения Европе и Нижней Азии; на просторах Татарии разворачивались самые кровавые трагедии в мире^[70]. С. Горшенина заключает, что точное определение границ Верхней Тартарии или Верхней Азии не было обязательным, поскольку, как отмечал Висделу, «каждый может перемещать и размещать их так, как посчитает уместным»; такой подход полностью соответствовал политической ситуации того времени — продвижению европейского колониализма, в ходе которого границы Востока постоянно сдвигались на юго-восток, в сторону Индии и Китая^[71].

Обитатели (жители) Тартарии в изображении Н. Витсена: A — якут, B — калмык, C — киргизский остяк, D — даурский тунгус.

Тартария и Московия. Русское восприятие Тартарии

По мнению С. Горшениной, если западные представления о Тартарии конструировали противостоящий европейской цивилизации образ Другого, удалённый, загадочный и опасный, то история российских представлений о Тартарии имела свои особенности^[72]. Под влиянием европейской космографии первые российские картографы приняли восходящую к античности границу между Европой и Азией по Танаису (Дону); для русских граница первоначально не имела религиозного смысла средневековой дихотомии между добром и злом. Такой подход имел важные следствия. Несмотря на то, что Московия западнее Дона находилась в Европе, Российское государство стало почти полностью азиатским. Перемещения в географическом пространстве являлись чередой паломничеств; они не относились ни к «цивилизации» в европейском смысле, ни к природным границам или естественным законам^[73]. Восприятие европейцами Московии как архаичной страны^{[К 20]}, сравнимой с государствами инков, ацтеков, оттоманов или моголов, нашло отражение в иконографии, в которой совмещались образы Московии и Тартарии. Карта Дженкинсона (1562), Атлас Ортелия (1570—1598) и «Новая карта Тартарии» (1626) Джона Спида изображают русского царя в татарской юрте, а тартара — в одежде опричника^[74]. В этих специфических условиях (между «цивилизованным Западом» и «Азией диких скифов») в XVI веке русские исследователи начинают изучать Тартарию, опираясь как на собственный опыт пространственной близости, так и на европейские источники, которые, в свою очередь, часто использовали русские сведения^[75].

Первый большой картографический синтез («Большой чертеж») относится ко времени Ивана Грозного и показывает территории от Урала до рек Ишим и Сарысу и гор Каратау, на юге — до Ташкента, Самаркада и Бухары. На карте впервые четко обозначено Аральское море («Синее море»). В отличие от миссионеров-иезуитов, русские исследователи достигают Китая через юго-западную Сибирь; этому способствует завершение завоевания Сибири в конце XVII века^[76]. Более или менее достоверными были карты Центральной Азии Николая Спафария («Описание первой части мира, называемой Азия», составленное после путешествия из Тобольска в Китай в 1675—1678 годах) и Семёна Ремезова (1697); довольно точной была карта Аральского моря Александра Бековича-Черкасского (1715)^[77]. Тем не менее, в этот период русские не слишком интересуются Независимой Тартарией — в работах Спафария и Ремезова подвластные России территории описаны намного более подробно. Как отмечал фон Страленберг (1730), русские мало торгуют с Великой Тартарией, когда пересекают её на пути в Китай ^[78]. В эпоху Петра I ситуация постепенно меняется; царь питал интерес к «Центральной Азии» и имел планы её завоевания. Несмотря на локальные неудачи (в 1729—1735 годах Россия вернула Персии часть территорий в Средней Азии), центрально-азиатское пространство остается в сфере российских интересов, хотя является труднодоступным: в 1735 году русский географ и государственный деятель Иван Кирилов писал о сложностях изучения Великой Тартарии, связанных с опасностью пребывания в тех землях^[79].

Особенности русского восприятия Тартарии можно увидеть в «Атласе» Ивана Кирилова (1724—1734), «Новом географическом описании Великой Татарии» шведа фон Страленберга (1730) и «Новой карте Каспийского моря и регионов земли Узбек» голландского картографа Абрахама Мааса (1735). Хотя фон Страленберг и Маас не были русскими исследователями, оба работали в России и использовали русские источники^{[К 21][80]}. С. Горшенина отмечает два отличия от европейской традиции^[81]. Во-первых, Татария заменяет Тартарию: происходит разрыв со средневековой символической и фонетической цепочкой «Тартар-Тартары» (мифический ад и кочевые народы). Во-вторых, «тартарские» географические термины используются реже. Фон Страленберг так объяснял различие в произношении^[82]:

Наши авторы долгое время пишут «Тартария», однако во всей Азии, в Турции, России и Польше говорят «Татария» и «Татары». Это слово без «r» встречается и в Священном Писании, переведенном с греческого на скифский. Можно заключить, что название «Татары» употребляется с древних времен».

На карте фон Страленберга, где большую часть занимает Imperium Russicum, Великая Татария находится к югу от Regnum Siberiae^{[К 22]}, её границы доходят до западного побережья Каспийского моря; за Татарией располагается Мунгалия, чье местонахождение примерно соответствует современной Монголии^[82]. Согласно Страленбергу, слово «Татария» происходит из библейских текстов. Изменение произношения могло быть вызвано русским влиянием; хотя европейские картографы продолжали использовать написание «Тартария», в русских словарях (за исключением «Тартара» как ада) не было ни Тартарии, ни тартар. Русская традиция использовала этнонимы татары, татара и татарва для обозначения кочевых народов; редкое употребление «Тартарии» было связано с европейским влиянием. Так, среди первых русских карт, напечатанных в Амстердаме по заказу Петра I (1699), есть карта Малой Тартарии. Топоним Великая Тартария содержат «Чертеж всей Сибири, збиранный в Тобольске по указу царя Алексея Михайловича» Петра Годунова (1677) или карты Семена Ремезова, выполненные между 1697 и 1720 годами. Тартария присутствует на карте геодезистов Ивана Евреинова и Федора Лужина (1720) и в «Атласе сочиненном к пользе и употреблению юношества и всех читателей Ведомостей и исторических книг» (1737), где изображено несколько Тартарий^{[К 23]}. В первом официальном атласе Российской Империи, выпущенном в 1745 году, имелась карта «Малая Татария с пограничными Киевской и Белгородской губерниями»^[83]. На карте фон Страленберга нет ни китайской, ни русской Тартарии (Татарии). В схематичном «Атласе» Кирилова изображена «Восточная Татария», обозначающая Китайскую Тартарию. Карта Абрахама Мааса не использует «тартарскую» терминологию, однако указывает, что независимые «центрально-азиатские» ханства в европейской историографии называются «Независимой Тартарией»^[84]. С. Горшенина заключает, что в русских представлениях «Татария» означала только «Независимую Тартарию» европейских картографов, а не какие-либо русские владения в Азии; такой поход следовал из «просвещенной» политики царей, считавших Россию европейской державой. Российская элита избегала ассоциаций с Тартарией, то есть с далекой Азией, негативные образы которой воплощали варварство, неподвижность и отсталость; при этом в Европе Россию часто считали одной из азиатских стран^[85].

Особенности представлений о Тартарии

В XVIII веке термин Тартария не обладал универсальным значением, различными были и его транслитерация, и содержание, и описываемое географическое пространство. Энциклопедические описания (включая относительно подробный анализ Висделу) того времени оставались довольно размытыми. Согласно С. Горшениной, термин имел различное содержание в зависимости от типа дискурса: этнографического, регионалистского и политического, которые сосуществовали в картографии, исторических или философских описаниях ^[86].

Тартария как этнографический термин имел два аспекта. С одной стороны, этноним Тартария относился к различным народам, населявшим Монгольскую империю и ее окрестности^{[К 24]}. Исследования иезуитов и русских путешественников, а также возникновение сфер политического влияния между Россией и Китаем способствовали разнообразию «тартарской» терминологии. В европейской и российской картографии возникло противопоставление «подлинных» тартар (то есть монголов) и всех остальных, покоренных или ассимилированных народов^{[К 25]}. С другой стороны, сохранялось негативное представление о тартарах как о далеком враге, вызывавшем ассоциации с Сатаной, Гогом и Магогом, потерянными евреями и Антихристом; у тартар не было точной географической локализации или этнической идентичности^[87]. К этнографическим описаниям можно отнести исследования фон Страленберга, Дюальда, работы российских учёных Татищева и Рычкова. Так, фон Страленберг, опираясь в основном на сведения, почерпнутые им в Западной Сибири, составил подробную классификацию татарских народов; учёный выделял шесть различных групп татар, локализуя Великую Татарию южнее Сибири^[88]. С другой перспективы, из Китая, Дюальд предложил различать четыре вида тартар: западные тартары, восточные или «вонючие» тартары, тартары-мусульмане, тартары под властью Московии ^[89]. Описания Независимой Тартарии, тем не менее, оставались довольно расплывчатыми. Так, российские учёные Василий Татищев и Петр Рычков отмечали, что обитатели Хивы и Бухары, Ташкента или Туркестана являются мусульманами, но надежных сведений о них нет^[90]. В целом, общий термин Тартария не исчез, однако в XVIII веке количество «тартарских» этнонимов «Центральной Азии» уменьшилось; в России Тартария постепенно заменялась Татарией^{[К 26]}. Согласно С. Горшениной, западные тартары парадоксальным образом были хуже изучены, чем восточные тартары (маньчжуры)^[91].

Другим способом описания Тартарии был регионалистский дискурс, независимый от этнографического и представленный на картах XVI и XVII веков вплоть до начала XVIII века. Географическая протяженность подчеркивалась с помощью эпитета «Большая» или «Великая» (Magna). Начиная с последней трети XVII века на французских картах закрепляется название Grande Tartarie, на английских — Great Tartaria, на немецких — Tartareij. Русский географ Василий Татищев противопоставлял степной мир «Великой Тартарии» «Малой Тартарии» (Крым и оседлые страны Туркестана)^[92].

Границы Тартарии в старых источниках

См. также: Монгольская империя и Золотая Орда

В географическом приложении к «Opus de doctrina temporum» Петавиуса, изданном в Лондоне в 1659 году, говорится^[93] более интригующе:

Тартария (известная в древности как Скифия, по их первому царю Скифу, который сначала получил имя Магогиус, от имении сына ЯфетаМагога, чьими потомками были те обитатели) самими жителями называется Монголия. Тартарией же зовётся по реке Тартар, орошающей значительную часть страны^[94]. Это великая империя (не уступающая по размерам ни одной стране, кроме колоний испанского короля — но и здесь она имеет то превосходство, что все её части связаны сушей, когда как упомянутая сильно разделена), она простирается на 5400 миль с востока на запад и на 3600 миль с севера на юг, таким образом великий Хан, то есть император, властвует над многими царствами и провинциями, со множеством славных городов. На востоке она ограничена Китаем, Морем Цин (или Восточным Океаном) и Анианским проливом. На западе горой Урал. На юге реками Ганг и Оксус (ныне Абиам) Индостана и верхней частью Китая <…>; на севере Скифским или Замороженным Океаном — там земли столь холодны, что необитаемы. <…>

Примечания

↑ Карманная книжка для любителей землеведения. — СПб.: Императорское Русское Географическое Общество, 1848. — С. 255—256.
↑ Перейти к:1 2 Карманная книжка для любителей землеведения. — СПб.: Императорское Русское Географическое Общество, 1848. — С. 255—256.
↑ Витсен Н. Бруно Наарден. Николаас Витсен и Тартария // Северная и Восточная Тартария, включающая области, расположенные в северной и восточной частях Европы и Азии. В 3 т / пер. с гол. В. Г. Трисман; ред. и науч. рук. Н. П. Копанева, Б. Наарден.. — Амстердам: Pegasus, 2010. — С. 35. — ISBN 978-90-6143-344-6.
↑ Закиев, 2002.
↑ Федорова, Сливинский, 2013, p. 27.
↑ Gorshenina, 2014, p. 106.
↑ Перейти к:1 2 Gorshenina, 2014, p. 107.
↑ Gorshenina, 2014, p. 108—109.
↑ Gorshenina, 2014, p. 109—112.
↑ Gorshenina, 2014, p. 111—112.
↑ Gorshenina, 2014, p. 40—41, 109, 111.
↑ Gorshenina, 2014, p. 110—111.
↑ Gorshenina, 2014, p. 112—113.
↑ Gorshenina, 2014, p. 139.
↑ Gorshenina, 2014, p. 39.
↑ Gorshenina, 2014, p. 136.
↑ Gorshenina, 2014, p. 113—114.
↑ Gorshenina, 2014, p. 129.
↑ Gorshenina, 2014, p. 114.
↑ Перейти к:1 2 3 4 Edson, 2007.
↑ Gorshenina, 2014, p. 118.
↑ Gorshenina, 2014, p. 115, 118—119.
↑ Gorshenina, 2014, p. 118—119.
↑ Gorshenina, 2014, p. 119—121.
↑ Gorshenina, 2014, p. 122—123.
↑ Gorshenina, 2014, p. 129—130.
↑ Gorshenina, 2014, p. 130.
↑ Gorshenina, 2014, p. 131—132.
↑ Gorshenina, 2014, p. 125.
↑ Gorshenina, 2014, p. 126—127.
↑ Gorshenina, 2014, p. 127.
↑ Gorshenina, 2014, p. 135, 139.
↑ Gorshenina, 2014, p. 114, 145—146.
↑ Gorshenina, 2014, p. 146.
↑ Gorshenina, 2014, p. 146—147.
↑ Gorshenina, 2014, p. 147—149.
↑ Gorshenina, 2014, p. 149—151.
↑ Gorshenina, 2014, p. 151—153.
↑ Gorshenina, 2014, p. 153—154.
↑ Gorshenina, 2014, p. 154, 156.
↑ Gorshenina, 2014, p. 156, 158.
↑ Gorshenina, 2014, p. 161, 163.
↑ Gorshenina, 2014, p. 163—164.
↑ Gorshenina, 2014, p. 165.
↑ Botero G. Relatione universali. — Vicenza, 1595. — Т. 3. — С. 229.
↑ Gorshenina, 2014, p. 173.
↑ Gorshenina, 2014, p. 175.
↑ Gorshenina, 2014, p. 181—182.
↑ Gorshenina, 2014, p. 182—183.
↑ Gorshenina, 2014, p. 183.
↑ Gorshenina, 2014, p. 183, 186—188.
↑ Перейти к:1 2 Gorshenina, 2014, p. 190.
↑ Gorshenina, 2014, p. 191—192.
↑ Gorshenina, 2014, p. 192—193.
↑ Gorshenina, 2014, p. 193.
↑ Gorshenina, 2014, p. 194.
↑ Gorshenina, 2014, p. 195.
↑ Gorshenina, 2014, p. 196.
↑ Gorshenina, 2014, p. 221.
↑ Gorshenina, 2014, p. 221—222.
↑ Перейти к:1 2 Gorshenina, 2014, p. 222.
↑ Gorshenina, 2014, p. 224.
↑ Gorshenina, 2014, p. 224—225.
↑ Gorshenina, 2014, p. 226.
↑ Перейти к:1 2 Gorshenina, 2014, p. 227.
↑ Gorshenina, 2014, p. 210, 212—213.
↑ Gorshenina, 2014, p. 213—214.
↑ Эндрю Белл. Encyclopedia Britannica, Vol. III. — Edinburgh, 1773. — С. 887.
↑ Gorshenina, 2014, p. 227—228.
↑ Gorshenina, 2014, p. 228.
↑ Gorshenina, 2014, p. 228—229.
↑ Gorshenina, 2014, p. 200.
↑ Gorshenina, 2014, p. 201.
↑ Gorshenina, 2014, p. 201—202.
↑ Gorshenina, 2014, p. 202—203.
↑ Gorshenina, 2014, p. 204—205.
↑ Gorshenina, 2014, p. 175, 209.
↑ Gorshenina, 2014, p. 206—207.
↑ Gorshenina, 2014, p. 208—209.
↑ Gorshenina, 2014, p. 229—230.
↑ Gorshenina, 2014, p. 230, 232.
↑ Перейти к:1 2 Gorshenina, 2014, p. 230.
↑ Gorshenina, 2014, p. 231—232.
↑ Gorshenina, 2014, p. 232—233.
↑ Gorshenina, 2014, p. 233—234.
↑ Gorshenina, 2014, p. 239.
↑ Gorshenina, 2014, p. 240.
↑ Gorshenina, 2014, p. 243.
↑ Gorshenina, 2014, p. 245—247.
↑ Gorshenina, 2014, p. 247.
↑ Gorshenina, 2014, p. 241—242.
↑ Gorshenina, 2014, pp. 256—257.
↑ Petavius D. et al. Geographical description of the world. — London, 1659. — С. 77.
↑ Великая река Тартар, «орошающая значительную часть страны» — или продукт фантазии составителей справочника, или же так была названа одна из крупных рек Сибири

Комментарии

1. ↑ Исследователь С. Горшенина пишет, что возможна ошибка перевода
2. ↑ Описание реки присутствует и у Юлиана
3. ↑ Эгог упоминается и Матвеем в хронике 1250 года
4. ↑ Двадцать два или двадцать четыре царя
5. ↑ Бринкен проанализировала двадцать одну карту на шести языках. На них преобладают топонимы, восходящие к античности, а не новые наименования. Чаще всего (больше десяти раз) встречаются Индия, Каспийское море, Скифия, Парфия, Тавр, Албания.
6. ↑ Существовала точка зрения, что речь шла о горном проходе в современной афганской провинции Бамиан
7. ↑ По мнению исследователя Э. Эдсон, последняя фраза может относиться к избранию монгольского Великого хана в 1246 году, которое описывал Плано Карпини
8. ↑ Ряд исследователей полагает, что наблюдения Марко Поло отразились на отображении Центральной Азии, Дальнего Востока и Индии. Исследователь В. Федсина насчитывает по меньшей мере тридцать названий, взятых у Марко Поло.
9. ↑ «География» Птолемея попала в Западную Европу в конце XIV века и была переведена на латынь в 1406 году^[20]
10. ↑ Запертые в горах «Центральной Азии» евреи появляются на немецких и итальянских картах XV века.
11. ↑ Фра Мауро критически использовал широкий спектр источников, от текстов о пресвитере Иоанне ХII-ХIII веков и арабских карт до сведений Марко Поло и Клавихо (на карте впервые указаны описанные Клавихо «Железные Врата» Термеза, отличные о кавказских), сочинений Франческо Бальдуччи Пеголотти и Джона Мандевиля (XIV век)
12. ↑ Разделение между монголами и тартарами восходит к Плано Карпини и Рубруку, согласно которым тартары (Su-Moal) были покорены монголами (Moal)
13. ↑ На его глобусе 1541 года насчитывается 73 названия, восходящих к Марко Поло
14. ↑ В этом смысле можно говорить о сходстве картографии Тартарии и Индии: принятая в эпоху Ренессанса география Птолемея и Страбона совмещалась с новыми, более точными картами, составленными португальскими путешественниками в Индию^[46].
15. ↑ Энциклопедист отмечает, что московиты называют Bokharah или Boukharatshchi территорию между своим государством и Великой Китайской стеной. Топонимы (Bokharah, Boukharie или Boucharia) в то время также активно использовались французскими и британскими картографами в Индии, следовавшими европейским переводам сочинений аль-Идриси.
16. ↑ У некоторых других авторов города находятся в Туркестане; неточность, вероятно, вызвана влиянием персидской традиции.
17. ↑ Иезуиты использовали тюрко-монгольские топонимы в китайской транскрипции.
18. ↑ В данном случае Висделу имеет в виду не Гималаи (Имаус в античной традиции), а Каракорум.
19. ↑ Еще Плано Карпини под впечатлением высокогорья Джунгарии и считал Тартарию далекой страной гор и равнин. Смешение высоты и удаленности в описаниях Азии восходит к античности
20. ↑ Так, Франсуа Рабле сравнивал московитов с «индийцами, персами и троглодитами», а с Роджера Бэкона русских часто соотносили с сарацинами или турками.
21. ↑ Фон Страленберг попал в плен после Полтавской битвы и провел в России больше десяти лет.
22. ↑ Территория начинается за рекой Обь
23. ↑ Исследователь А. Постников считает, что источником сведений об Азии были европейские карты низкого качества, несмотря на то, что Атлас был составлен Академией наук.
24. ↑ В том смысле, в котором его понимали от Марко Поло и Плано Карпини до Клода Висделу.
25. ↑ Соответствующая нравам того времени идея о «классификации» народов возникла под влиянием работ по биологии Карла Линнея; один из его учеников, Иоганн Питер Фальк, посетил Тартарию.
26. ↑ Впрочем, уже Вольтер использовал двойную орфографию.

Литература

Edson, Evelyn. The World Map, 1300–1492: The Persistence of Tradition and Transformation. — Baltimore: The Johns Hopkins University Press, 2007. — 300 p. — ISBN 0-8018-8589-2.
Gorshenina, Svetlana. L'invention de l'Asie centrale: histoire du concept de la Tartarie à l'Eurasie. — Droz, 2014. — 702 p. — ISBN 9782600017886.
Малолетко А.М. Географическая ономастика: учебное пособие для студентов специальности "география". — 2001.
Kotkin, Stephen. Defining Territories And Empires: From Mongol Ulus To Russian Siberia1200-1800 // Socio-Cultural Dimensions Of The Changes In The Slavic-Eurasian World. — Sapporo: Hokkaido University Slavic Research Center, 1997.
Витсен Н. Северная и Восточная Тартария, включающая области, расположенные в северной и восточной частях Европы и Азии. В 3 т. / пер. с гол. В. Г. Трисман; ред. и науч. рук. Н. П. Копанева, Б. Наарден.. — Амстердам: Pegasus, 2010. — ISBN 978-90-6143-344-6.
Закиев М. З. Происхождение татар // Происхождение тюрков и татар. — М.: Инсан, 2002. — С. 192—198. — ISBN 5858403174.
Е. А. Федорова, В. П. Сливинский. СИБИРЬ В ЛИНГВОМИФОЛОГИЧЕСКОМ КОНТИНУУМЕ РОССИИ: ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ ОСМЫСЛЕНИЯ В РУССКОМ ЯЗЫКОВОМ СОЗНАНИИ // ВЕСТНИК КемГУКИ. — 2013. — № 22. — ISSN 2078-1768.