Гетто, которыми Олег Скрипка, напугал своих ленивых на изучение украинского языка сограждан, кажутся вовсе не такой уж неисполнимой перспективой Шокировавшее многих недавнее заявление лидера группы «Вопли Видоплясова» Олега Скрипки о том, что людей, которые не могут выучить украинский язык, следует селить в особых гетто, на самом деле не является пощечиной общественному мнению или нарушением норм гражданской морали. Несмотря на то, что Скрипку вынудили извиниться, сказанное им — лишь отражение общей ситуации, в которой остается все меньше места для бытования русского языка. Когда националисты, приватизировавшие энергию Майдана, в 2014 году вынудили депутатов Верховной Рады отменить Закон «Об основах государственной языковой политики», который позволял отдельным регионам, где не менее 10 процентов населения считает тот или иной язык родным, расширять сферу его использования, в частности, придать ему статус официального в области теле- и радиовещания, в системе школьного образования и даже отчасти в делопроизводстве. Там, где какой-либо язык получил статус регионального, граждане имеют право использовать его при заполнении различных документов. Этот закон позволил региональным властям взять под защиту русский язык в целом ряде областей и городов Украины. Исполняющий обязанности президента Украины Турчинов заблокировал тогда решение Рады, однако, как показали последующие события, общее направление действий на усиление дискриминации русского языка уже было задано окончательно. Русскому и до Майдана приходилось несладко, его последовательно, год за годом, вытесняли в сферу бытового общения, украинизировав делопроизводство и высшее образование. Но именно Майдан сформулировал новую задачу — вытравливание русской речи вообще из всех областей ежедневной жизни. Это стало одним из наиболее значимых аспектов политической стратегии новых властей Украины, полем деятельности, на котором, в отличие от всех иных, им удалась добиться несомненных успехов. На моей странице в Фейсбуке участница одной из дискуссий о языковой политике украинских властей, харьковчанка Элла Воробьева (это псевдоним) рассказала о том, как украинизируют Харьков, город, который всегда был по большей части русскоязычным. Школ, в которых преподавание ведется на русском, почти не осталось, в нескольких, еще кое-как существующих, в программе его изучению отводится всего час в неделю, русской литературе — два. Устроить ребенка в такую школу — большая проблема. Количество желающих обучаться на русском в разы превышает число соответствующих учебных заведений. В Тбилиси, когда по решению Михаила Саакашвили был введен запрет на изучение русского в школах, представители местной интеллигенции, не желая, чтобы их дети полностью выпали из пространства русской культуры, нанимали для них репетиторов, в основном бывших преподавателей языка. Элла Воробъева пишет, что в Харькове сегодня такое даже представить себе невозможно. Учителя, потерявшие работу, боятся давать уроки в частном порядке, опасаясь доносов и последующих репрессий. Особые сложности возникают при выполнении домашних заданий. Ребенок Эллы учится в школе, где преподавание ведется на украинском. Вот что пишет об этом жительница Харькова (орфография оригинала сохранена): «Печально, но моя семья с этим фактом столкнулась. Русских нет не только школ, но и классов. Уроки делали с переводом заданий с украинского на русский, чтобы понять смысл задания, потом его выполняли и переводили на укр., чтобы записать ответы. Русский у детей только на бытовом уровне. Репетиторов по русскому найти не возможно. Боятся. Да, это факт. Горький». Все большее распространение находит гнусная практика, когда посетители ресторанов и других заведений требуют, чтобы официанты или продавцы общались с ними на украинском. И ладно, когда речь идет об обычных гражданских активистах, которых можно в сердцах и послать куда подальше, но Харьков — город прифронтовой, его улицы заполнены военнослужащими с оружием, которые либо приехали из зоны АТО по тем или иным делам, любо собираются туда отправиться. С подобными персонажами опасно вступать в пререкания — это может плохо кончиться. В конце января нынешнего года в Верховной Раде был зарегистрирован законопроект «О государственном языке», который должен заменить Закон «О государственной языковой политике». Фактически речь идет об окончательном искоренении русского на всех уровнях функционирования государства, региональными языками жители Украины могут пользоваться только до наступления школьного возраста, в детских садах они еще имеют право говорить на языке своей этнической группы. Вне зависимости от того, станет ли этот законопроект законом, понятно, что документ появился не просто так — он также есть закономерный итог языковой политики нынешней украинской власти. В начале статьи я написал, что именно Майдан заложил основы дискриминационной стратегии Киева. Уже упоминавшаяся Элла Воробъева рассказала такую историю (стилистика и орфография оригинала сохранены): «Начало декабря 2013 года. Была в командировке в Киеве, до поезда оставалось свободное время и я, как, впрочем, и многие, поехала на так называемый майдан. По диагонали от главной сцены, где выступали многие медийные личности, стояла другая сцена, которая называлась "Открытый университет майдана". Очень любопытным лично для меня оказалось побывать именно возле этой малой сцены. Здесь выступали и находились на расстоянии вытянутой руки внуки тех бывших украинских граждан, которые уехали в США и Канаду во время и сразу после ВОВ. Они говорили о том, как их деды и отцы мечтали вернуться сюда, прогнать москалей и сделать Украину украинской. И, наконец-то, такая возможность наступает. Показывали свои иностранные паспорта, рассказывали, что после 1991 года их сюда направляли работать в ВУЗы, политологами, социологами, журналистами, а также представителями товарных брендов. Многие работали в киево-могилянской академии. Их задача — работа с молодёжью. Они говорили, что скоро на территории Украины население будет разговаривать на четырёх языках: украинском, английском, немецком и французском». В быту Одесса, Харьков, Николаев и даже Киев остаются в значительной степени русскоязычными городами. Однако украинский продолжает расширять свою территорию, в том числе, и за счет бытового общения. Речь пока не идет о прямых столкновениях, поскольку очень многие проукраинские активисты или плохо знают украинский или совсем не владеют им. Однако не так сложно представить себе ситуацию, при которой через какое-то время заговорить публично на русском сначала будет просто неудобно в силу того, что тебя сочтут недостаточно патриотично настроенным, а потом и просто опасно. Гетто, которыми Олег Скрипка, напугал своих ленивых на изучение украинского языка сограждан, кажутся вовсе не такой уж неисполнимой перспективой.