Главный Архитектор проекта, работавшая в легендарной «Студии 44», член Союза Архитекторов, обладательница дипломов международных и российских смотров-конкурсов Жанна Вульфовна Разумова рассказывает, где будущим зодчим искать Учителей, на что стоит обратить внимание в Петербурге, чем интересна дамба по дороге в Кронштадт. В этом материале вы также узнаете, как реализовывались уникальные железнодорожные вокзалы в Петербурге и Сочи и почему архитекторам порой приходится отказываться от авторства.
- Вы начали работать архитектором в советское время. Расскажите, кто были Вашими главными учителями?
- Учителей оказалось много. Поскольку архитектором я решила стать только в выпускном классе школы, то у меня не было специальной подготовки для поступления в Ленинградский Инженерно-строительный институт (теперь ГАСУ).
Однако рисунок и черчение сдала успешно, а физику завалила. Поступила только через год на вечерний факультет.
Оказалось к лучшему – со мной учились ребята, которые пришли после архитектурного техникума. Я видела их хорошую подготовку и училась у них. Приходилось вкалывать, чтобы их догнать и не отставать. А днём я работала в лучшем проектном институте города ЛенНИИПРОЕКТ в 13-й мастерской Александра Владимировича Жука. Он стал моим Мастером. И до сих пор я считаю его своим главным Учителем.
Однако рисунок и черчение сдала успешно, а физику завалила. Поступила только через год на вечерний факультет.
Оказалось к лучшему – со мной учились ребята, которые пришли после архитектурного техникума. Я видела их хорошую подготовку и училась у них. Приходилось вкалывать, чтобы их догнать и не отставать. А днём я работала в лучшем проектном институте города ЛенНИИПРОЕКТ в 13-й мастерской Александра Владимировича Жука. Он стал моим Мастером. И до сих пор я считаю его своим главным Учителем.
Александр Владимирович Жук
У ребят в мастерской Жука я тоже училась. А это Володя Лемехов, Владимир Фрайфельд, Женя Жук, Слава Дроздов, Марк Медников и, конечно, там были взрослые дамы, благодаря которым я осваивала рабочее проектирование. Был период, когда по личным обстоятельствам уходила на восемь лет в ГИПРОНИИ при Академии наук, и там моими руководителями стали сначала Галина Шихалева, позже – Людмила Шуман. С моим возвращением уже дипломированным архитектором опять в 13-ю мастерскую пришло другое молодое поколение – Саша Супоницкий и Витя Грищенко. Вместе, под руководством Фрайфельда, мы проработали несколько лет. 
А.В. Жуку 85 лет. Традиционная встреча коллектива 13-й мастерской
Когда Александр Владимирович Жук покинул ЛенНИИПРОЕКТ и ушёл преподавать в Академию, я перешла в другую мастерскую под руководством Владимира Александровича Реппо. У него я научилась специфике работы Главного Архитектора проекта, получила самостоятельность и ответственность, которая для меня всегда означала свободу и драйв, необходимый в любом деле. К тому времени, это были уже 90-е, когда архитекторы, чтобы прокормить семьи, уходили из профессии – зарплаты хватало на неделю. Выживал тот, кто находил «халтуру». Нас ими снабжал Реппо. Он же умел договариваться с Заказчиком об улучшении жилищных условий своих сотрудников, превращаясь в «великого организатора и комбинатора».
Когда в стране оживилось строительство и для архитекторов появились крупные заказы, меня пригласили в «Студию 44». Здесь пригодились все знания и опыт, наработанный за 30 лет. Никита Игоревич Явейн стал моим новым вдохновителем и организатором. Человек энциклопедических знаний, неуёмной энергии, он может говорить на любые темы и всегда стремится расширить кругозор своих сотрудников. Ежегодно бюро в полном составе выезжает в города и страны, где архитектору есть чему поучиться, проводит цикл лекций по архитектуре, привлекая к ним брата Олега Игоревича Явейна.
Я не зря так много говорю об Учителях. Потому что, на мой взгляд, любой человек, нашедший себе Учителя, сделал для своего становления половину дела. Ну и, конечно, книги стали моими проводниками в профессию. Учась в институте, читала только об архитектуре. И тогда на всю жизнь осталось впечатление от труда Зигфрида Гидиона «Пространство, время, архитектура».
- В ЛенНИИПРОЕКТе Вы стали Главным Архитектором проекта. В «Студии 44» получили столь же ответственную должность. Каково быть женщиной-архитектором?
- С одной стороны непросто в принципе быть архитектором. С другой стороны – быть архитектором это подарок судьбы. Ведь это человек, который всё должен знать и уметь, потому что он формирует пространство, в котором жить людям. В его руках сосредоточены большие силы. При этом архитектор за чужой счёт может реализовывать свои амбиции и мечты. Но, чтобы быть в числе тех людей, которым не стыдно за свои постройки, делу надо отдаваться полностью. То есть всё остальное – потом, «первым делом – самолёты». Кстати, Реппо говорил, что настоящий архитектор, если надо будет, и самолёт может построить. Аллегория, по-моему, вполне уместна. И он же говорил, что женщина не может быть хорошим архитектором, если у неё дети, семья… Этим выбором и определяется женщина в архитектуре, когда она всё равно должна чем-то поступиться. Это правда. И тем не менее.
В ЛенНИИПРОЕКТе долгие годы пятой мастерской руководила Наталья Захарьина. Продолжает руководить первой мастерской уже долгое время Мария Лапшина. Третьей мастерской руководит Марина Мачерет. Никогда не стоял вопрос мужчин или женщин ГАПов, всех было фифти-фифти. Вспоминая время работы в ЛенНИИПРОЕКТе, я сейчас понимаю, как в те годы там процветала демократия. Кажется, это было счастливое время единения, коллективной радости и добра. Однако, работая в «Студии 44», долгое время я была единственной женщиной ГАПом. Всё же, наверное, в таких случаях присутствуют аспекты, которые лежат в психоаналитической плоскости того или другого руководителя. Кстати, мне кажется, что сейчас учатся нашей профессии и приходят затем в мастерские всё больше девушек. Думаю, это общая тенденция времени.
- А как же удовлетворение профессиональных амбиций? Вас никогда не волновал вопрос, кому достаются все лавры?
- Для меня всегда, так оно и есть, архитектура творчество коллективное. Если только мне не закажут какой-нибудь дом на частном участке. А в основном это всё-таки коллективная работа. И в ней очень важен сам процесс организации проектирования, от него зависит результат. Для начала надо проговорить, понять какой концепции придерживаться. В поисках идей каждый вносит свой градус – кто-то выступает генератором, а кому-то следует его слегка притушить или наоборот пойти рядом, и тогда все наработки становятся общими. Я думаю, что коллективное творчество в профессии архитектора просто необходимо. Я люблю работать в коллективе, и мне всегда нужен какой-то оценщик или какое-то слово, которое продвинет работу дальше. Хотя признаюсь, у меня осталось ощущение некой нереализованности в этом коллективном творчестве – хотелось бы больше принимать своих решений.
- Что интересное именно для Вас как архитектора Вам удалось воплотить?
- В этом смысле мне повезло с нашей дамбой. Кожуха, что стоят сейчас на дамбе по дороге в Кронштадт, – это единственное, что осуществлено по проекту мастерской под руководством Жука.
Меньше года назад по каналу «Моя планета» показали фильм про неё, как она работает со всеми техническими и экологическими достижениями науки и техники. Про архитектуру ни слова, хотя история проектирования заслуживает внимания.
Меньше года назад по каналу «Моя планета» показали фильм про неё, как она работает со всеми техническими и экологическими достижениями науки и техники. Про архитектуру ни слова, хотя история проектирования заслуживает внимания.
Над объёмно-планировочными решениями защитных сооружений начали работать в институте ЛенНИИПРОЕКТ ещё в 70-ые годы. Проектирование растянулось на десятилетия. Чисто технические вопросы решал проектный институт «ГИДРОПРОЕКТ». Судопропускные ворота, морские С-1 и речные С-2 нарисовали Владимир Фрайфельд и Владимир Лемехов соответственно. Предполагалось, что в створах ворот, кроме механизмов затворов, будут размещаться технические и офисные службы пароходства, гостиницы, рестораны, торговля и т.д. Это была целая такая большая задумка, а не просто дорога с водопропускными и воротами. Десятилетие спустя выпускалась рабочая документация, и я принимала в этом непосредственное участие. Боюсь, с тех времён сохранились только фотографии с макета.
Но главное – как «мелочь пузатую» мне дали нарисовать кожуха, защищающие подъёмные механизмы водопропускных. На ранних развёртках они подавались просто как цилиндры, в виде корабельных труб. В моём предложении – внизу планы этих кожухов в виде треугольников с усечёнными углами, а наверху они же, но повёрнутые на 180 градусов. Просто, но получилась интересная форма в виде меркабы, только тогда кто ж это знал, теперь же кажется вполне символичным. А вот иллюминаторы в них для вентиляции и низы рисовал Фрайфельд.
С перестройкой началось финансирование «проекта века» вместе с разделом имущества – богатые люди перевели под свой контроль проектирование и строительство дамбы в специально созданный институт по защитным сооружениям от наводнений. В корне поменялась концепция затворов судопропускных ворот. И таким образом, ничего из того, что было спроектировано усилиями мастерской Жука, не было построено, а вот кожуха стоят. Они были сооружены в первую очередь и полностью по проекту из толстой нержавейки на мощных заклёпках. Выглядело это брутально и круто. И только низы долго стояли недостроенные и ржавели. В 2011 году дамбу запустили в полном объёме, а кожуха облицевали «сопливыми» композитными материалами.
Мне посчастливилось много интересного проектировать, но эти кожуха почему-то ближе остального моему сердцу.
Мне посчастливилось много интересного проектировать, но эти кожуха почему-то ближе остального моему сердцу.
Другая, чисто моя работа в 4-ой мастерской ЛенНИИПРОЕКТА – жилой дом на проспекте Энтузиастов 20, эскиз которого я придумала, выиграв конкурс. Но рабочее проектирование его затянулось, и я уже перешла в «Студию 44», так что рабочую документацию выпускали без меня. Владимир Александрович Реппо решил, что архитектор, который не достроил свой дом, не может называться автором.
Кстати, этот спор о праве на авторство архитектурная общественность обсуждает, сколько я себя помню. На какой стадии проектирования – эскиз, проект, рабочая документация или авторский надзор – засчитывать авторство. На практике часто случается, что на разных стадиях работают разные архитекторы.
К слову сказать, по обоим железнодорожным вокзалам, Ладожский и «Олимпийский парк» в Сочи, концептуальные решения были уже подготовлены Никитой Явейном, Владимиром Зенкевичем и Василием Романцевым, и приняты Градостроительными Советами. В обоих случаях нужно было срочно запускать рабочую стадию, в ходе которой вливались дополнительные силы. И, конечно же, в авторский коллектив по праву были включены ряд архитекторов, которые самоотверженно себя отдавали реализации задуманного основными авторами, привнося свои коррективы по ходу освоения темы.
- А как лично Вы считаете, кого должны признавать автором?
- Я думаю, что признавать нужно всех. Это правильно, потому что бывает так – эскизный проект придуман, пока он согласовывается, пока поступает дальнейшее финансирование, проходит много времени и люди могут меняться. Но концепция остаётся. Другие люди приходят и видят как многие вещи, может быть, нужно поменять. Причины разные, и ситуация может поменяться – какие-то новые изыскания или дополнительные требования Заказчика, вплоть до повторного выхода в Экспертизу. Поэтому архитекторы, которые дальше работают над проектом, могут уже так переделать дом, оставляя, конечно, в рамках принятого образа, что не считать их авторами было бы несправедливо. Бывает так, что авторский надзор осуществляют совсем другие люди, кто только этим и занимается. От проектирования они далеки, но их тоже считают авторами. С этим, я, конечно, не очень могу согласиться, если они совсем не участвовали в проектировании данного объекта.
- Вы принимали активное участие в проектировании Ладожского железнодорожного вокзала в Петербурге и железнодорожного вокзала «Олимпийский парк» в Сочи. Оба были построены в рекордные сроки. Как это удалось?
- Ко времени проектирования Ладожского вокзала «Студия 44» не насчитывала, по-моему, и 30 человек. Строительство вокзалов, которые устраивались бы над путями, так называемого конкорсного типа, было совершенно новой темой для мастерской. То есть мы делали вокзал не берегового типа, как обычно бывает, а такой, какого ещё у нас в стране не было. И если учесть, что в обоих случаях вокзалы были осуществлены за 2 года – и проектирование, и строительство, – можно смело сказать – это было грандиозное мероприятие, на которое способны в хорошем смысле только авантюристы.
В обоих случаях строительство и проектирование шли одновременно, что называется «с листа». Оперативно проводились нескончаемые консультации со специалистами в различных областях: гидроизоляции, кровли, ограждающие конструкции и отделочные материалы, чтобы всё было по последнему слову техники и технологий.
При строительстве Ладожского вокзала мы с Василием Романцевым ездили на авторский надзор поочерёдно, через день. Подрядных организаций было очень много, и всех надо было удовлетворить. Работы велись в морозную зиму, скалывали лёд и тут же стелили полы. Важно было проследить, чтобы всё было, как надо, и в ходе строительства выполнялись все проектные решения, что не всегда происходило. К сожалению, эта спешка не уберегла от плохого качества и сказалась на том состоянии, в котором сейчас находится Ладожский вокзал. Больно на это смотреть. Но действительно, 2 года мы работали, забывая о личной жизни, о семьях и вышли из этого строительства совершенно измотанными.
Ладожский вокзал
- С Сочинским вокзалом было легче?
- На вокзале «Олимпийский парк» стояли всё те же задачи, плюс добавились новые. Но теперь мы имели опыт. Работа в студию пришла «горящей», так как ГК «Олимпстрой» отклонял другие решения ранее выбранных архитекторов и к нам обратился в последний момент, учитывая наш опыт. Команда к тому времени у нас уже была действительно сильная и решительная. Принятая нами переменная геометрия навесов и кровли была продиктована уже спроектированными до нас криволинейными платформами и входной зоной самого олимпийского парка. Это обусловило многократную прорисовку планов этажей, а по высоте – веерную конструкцию подкосов несущих колонн. То есть тотальное отсутствие повторяющихся элементов.
Вокзал «Олимпийский парк»
Кроме того, сильные ураганы и повышенная девятибалльная сейсмичность в этом районе добавляли множество элементов и мероприятий в проектировании. Ко всему этому на каком-то этапе от нас потребовали, чтобы все решения энерго- и водосбережения, внутреннего комфорта воздуха соответствовали международным экологическим стандартам BREEAM Bespoke, специально разработанным для Олимпийских объектов в Сочи. Вот и приходилось заниматься новыми темами. Наши архитекторы Женя Купцова и Ульяна Сулимова осуществляли авторский надзор вахтенным способом, сменяя друг друга. Мы здесь, они там, авторские листы уходили по электронной почте. Слаженная работа с подрядчиком НПО «Мостовик» обеспечила в конечном итоге успешную сдачу вокзала.
Вокзал «Олимпийский парк»
- Помимо вокзалов Вам также приходилось работать с реконструкцией исторических зданий. Каково это? Как Вы относитесь к сохранению исторической застройки?
- В случае с Петербургом следует максимально сохранить исторический центр, реконструируя и реставрируя всё, что ещё можно спасти от разрушений. Методик и технологий для этого предостаточно. Почти любое историческое здание можно приспособить под современные нужды. Я это хорошо знаю, потому что мне довелось работать над несколькими крупными реконструируемыми объектами: Бизнес-центр «Невский, 38», Александровский дворец в Царском селе, Библиотека им. В.В.Маяковского на наб. Фонтанки 44 и Кампус высшей школы менеджмента СПбГУ на базе дворцово-паркового ансамбля «Михайловская дача».
Кампус высшей школы менеджмента СПбГУ на базе дворцово-паркового ансамбля «Михайловская дача»
Высшая школа менеджмента СПбГУ, Гофмейстерский корпус
Высшая школа менеджмента СПбГУ, Кухонный атриум
Высшая школа менеджмента СПбГУ, Оранжерейный корпус
К сожалению, из реконструируемых зданий «Михайловской дачи» в эксплуатацию на сегодня сдан только Конюшенный корпус, как Главный учебный корпус. На территории кампуса построены новые здания кафе и хозблока, продолжается строительство девяти общежитий для бакалавров. Остальные реконструируемые здания Гофмейстерского и Кухонного корпусов, а также Оранжерейный комплекс с Домом садовника и Цветочным павильоном в ближайшем будущем не получат своего развития и пока законсервированы.
Кампус высшей школы менеджмента СПбГУ на базе дворцово-паркового ансамбля «Михайловская дача»
Однажды всё же нам пришлось строить новый жилой дом по 10-ой Советской улице на месте разобранного из-за аварийного состояния исторического здания. Подделывать его под старину в духе окружающей застройки мы не стали, а выполнили скорее в конструктивистском стиле. Можно, наверное, обвинить нас в некоторой агрессивности, но всё-таки архитектурное сообщество отметило его положительно. Интересно, что автором разобранного дома был известный и популярный в XIX веке архитектор эклектик Гаральд Боссе. И он же автор Конюшенного, Гофмейстерского и Кухонного корпусов «Михайловской дачи». Видимо, когда мы с ним встретимся, нам будет, о чём поговорить.
Жилой дом по 10-й Советской улице
- Если сравнивать внешний облик Петербурга и Москвы, можно заметить разный подход к сохранению исторических центров каждого из городов. Как Вы думаете, нужно ли центру исторического города сохранять архитектурное единство?
- Москва напоминает мне ВДНХ, территория которой может быть застроена совершенно разными «павильонами». Ярмарочная энергетика Москвы, уже не города, а мегаполиса, затягивает, и его хочется рассматривать, именно потому, что в нём может уживаться любое соседство домов. Пока строилась Остоженка и Москва-Сити, я непременно, бывая в Москве, отправлялась побродить по этим кварталам. Я люблю Москву за её разнообразие в архитектурных проявлениях прошлых и настоящих. Если задаться целью покритиковать современный архитектурный процесс в ней, то конечно найдётся за что. Но и похвалить тоже.
Однако, то, что позволено Москве, не дано Петербургу. В череду его шедевральных ансамблей не так просто вписать недостающие фрагменты застройки. Удача в этом случае редкое явление. Например, дом за Казанским собором (ул. Казанская, 3) ругают, а мне он нравится. Он стал не только деликатным фоном для окружения, но и отражением исторических зданий.
Дом на ул. Казанская, 3
- А какие вообще стили, направления в архитектуре Вы для себя выделяете?
- Русский авангард. Со времён крещения Руси благодаря православной архитектуре и Петровским реформам он имел уже некоторые стадии, но я до сих пор ощущаю восхищение от того, что произошло у нас в 20-е годы прошлого века. Несколько столетий мировая архитектура развивалась примерно по одним правилам, и вдруг хлоп – полная её модернизация. Именно архитектура авангарда предложила чистую рациональную форму, создавая при этом лаконичные комфортные пространства, наполненные символизмом и смыслом, способным на внятную художественность, которой часто, на мой взгляд, не хватает. Наш авангард ещё и пример того, как общественные перемены могут обновлять замыленные или засорённые традиции. Процесс очищения взаимный, и потому создавая актуальную архитектуру, мы можем решать проблемы общества, производя идеи. Не боюсь, быть может, смутить своим пафосом, но это правда – архитектура большая сила, которая способна создать столь же сильные поля в виде городов, линии в виде улиц, точки в виде домов, в которых жить удобно и радостно.
- В таком случае, как Вы оцениваете современную архитектуру Петербурга? Что вызывает неприятие или, быть может, недоумение?
- Желание любого зодчего создать свой приём совершенно естественно. Но при всём разнообразии стилей должно всегда присутствовать ощущение мастерства, которое убережёт от безвкусицы и провала. К сожалению, в нашем уникальном городе провалы есть. Про новостройки я не стану говорить, но только напрашивается вопрос: «где учились эти архитекторы?». Правда, за последние годы ситуация там немного выправляется, благодаря приходу в те районы маститых архитекторов.
А в исторической части города, к сожалению, появляются «вставки», которые явно расстраивают, хотя подчас они спроектированы достаточно крепкими профессионалами. Эти провалы выше своего окружения, не масштабны, где-то плохо нарисованы и у всех на слуху: Отель на Почтамтской, 4, Биржа, «Аврора», «Монблан», «Стокманн», «Регент-холл» на Владимирской площади, жилой комплекс «Зеркала» на Петроградской стороне, «Галерея», которая больше напоминает московский транспортно-торговый узел. И конечно, это Летний сад, за который я бы вообще судила. К этому списку добавила бы бизнес-центр «Толстой сквер», гостиницу «Park Inn Nevsky» на Невском с выходом на Гончарную, головной офис банка «Санкт-Петербург» на Малой Охте. Беспокоит застроенный высотными домами Крестовский остров.
Гостиница Renaissance Baltic Hotel на Почтамтской, 4
«Стокманн»
Ещё важно, с каким Заказчиком приходится работать. С торговым центром «Стокманн» и Почтамтской, 4 получился наглядный пример, когда Заказчик позволил себе менять проектные решения, нахлобучивая ещё несколько этажей на то, что имело право быть. И совсем печально, когда Заказчик пытается навязать свои вкусовые предпочтения. С такой ситуацией столкнулась и я, когда мы с Владимиром Александровичем Реппо выпустили проектную документацию по жилому комплексу «Лондон-парк», а на рабочей стадии Заказчик (строительная компания ЛЭК) потребовал перерисовать фасады в стиле «а-ля Сан-Франциско». Я отказалась участвовать в дальнейшем проектировании.
К сожалению, деньги решают всё, так что система Градостроительных Советов, а также конкурсное определение победителя и автора будущей постройки в ответственных местах нашего города не гарантируют его сохранность от неудач. Так, не удалось остановить застройку территории фабричного комплекса «Красное знамя», всемирно известную работу архитектора Эриха Мендельсона. На площадке шедевра оставлен лишь его осколок, и тот просматривается только с одной стороны. Боюсь, такая же история произойдёт с Чесменским дворцом, когда на месте бывшего кинотеатра «Зенит» поднимется очередной монстр и накроет дворец. Я говорю только о том, что попало в поле моего зрения. Но есть и немало хорошего.
- Тогда, какие современные проекты и постройки в Петербурге Вы можете отметить, как удачные?
- У меня есть предпочтения к Мастерам, которые давно работают в нашем городе. Это, безусловно, Юрий Земцов и Михаил Кондиайн, Никита Явейн, Марк Рэйнберг и Андрей Шаров, Михаил Мамошин, Вячеслав Ухов, отдельные работы Евгения Герасимова и мастерской «Витрувий и сыновья». Конечно, есть хорошие работы и других архитекторов. Но Зодчие, о которых я говорю, составляют ядро Архитектурного Объединения Мастерских в Санкт-Петербурге и чувствуют коллективную ответственность перед городом.
«Земцов, Кондиайн и партнёры», Новая сцена Александринского театра
По отдельным относительно свежим постройкам я бы выделила работы Юрия Земцова – Вторая сцена Александринского театра, жилой дом на Крестовском острове «Диадема» и блестящий жилой квартал «Смольный парк». Проекты Никиты Явейна – Музейный комплекс Главного Штаба, Академия танца Бориса Эйфмана, железнодорожные вокзалы Ладожский и «Олимпийский парк», Дворец творчества школьников в Астане, высотная застройка у Ладожского вокзала, которая не была осуществлена, и ряд конкурсных работ, которые тоже остались лишь на бумаге по разным причинам. Очень удачная конкурсная работа «Набережная Европы» в первом варианте и «Балтийская жемчужина», в конкурсе по которой «Студия 44» участвовала совместно с мастерской Юрия Земцова.
ЖК «Смольный парк»
Музейный комплекс Главного Штаба
Академия танца Бориса Эйфмана
Дворец творчества школьников в Астане
Высотная застройка у Ладожского вокзала (не осуществлена)
С большим уважением отношусь к работам Рейнберга и Шарова – жилые комплексы на Петроградской стороне и Васильевском острове, а также Торговый комплекс «Опера» за Казанским собором, о котором я уже говорила. Нравятся работы Михаила Мамошина – гостиничный комплекс «Новотель» между улицами Маяковского и Восстания; здание «Транснефти» на Арсенальной набережной; офисное здание, примкнувшее к с существующему жилому на углу набережной р. Фонтанки и переулка Климова. Также, я бы отметила работы Евгения Герасимова – жилой дом в Ковенском переулке рядом с католической церковью Бенуа; жилой дом «Stella Maris» на Крестовском острове; многофункциональный комплекс «У Ростральных колонн»; комплекс храма Святого Праведного Иоанна Кронштадского на углу проспектов Стачек и Ленинского.
ЖК «Каменноостровский»
Здание «Транснефти» на Арсенальной набережной
Офисное здание, примкнувшее к с существующему жилому на углу набережной р. Фонтанки и переулка Климова
Жилой дом в Ковенском переулке
ЖК «Stella Maris»
- Каких общественных пространств, на Ваш взгляд, не хватает Петербургу?
- Пространств в Петербурге достаточно. Не хватает институций, которые бы в эти пространства вдохнули живую энергию. Это, как и благоустройство деградирующих зон, вопрос нашей хилой экономики. Талантливые люди готовы заполнить уже существующие лофты и прочие пространства, которых в городе открывается немало. Но это, как правило, слабые потуги новичков. Вот тут бы государству обеспокоиться выделением денежных средств и специалистов арт-директоров для таких пространств. Но где ж их взять – в нашей культуре они пока не предусмотрены.
Что же касается обустройства новых пешеходных маршрутов, то включить потаённые места такого города, как Петербург, в активную среду крайне сложно. Существуют уже магнетически намоленные вектора с узнаваемыми перспективами и картинками, с которых увести публику весьма затруднительно, всё равно что повернуть реку вспять. Народ жаждет головокружения от обилия городских произведений искусств, перемещаясь в традиционном потоке. Вот по ходу его пока и надо искать «якоря», раскрывая пространства и делая по возможности улицы пешеходными. Это не значит, что со временем ситуация не сможет поменяться.
Стоит подумать о реализации спроса на «прогулки по крышам», устраивая достаточно густо в исторической части города видовые площадки. Хороший пример с Петропавловской крепостью, где над равелинами, обращёнными к Неве, для обзора выстланы мостки.
- Скажите, а может ли простой житель города где-то узнавать об архитектурном процессе Петербурга?
- Уже упомянутое мной Архитектурное Объединение Мастерских заслуживает внимания и безусловного уважения. С 2002 года АОМ устраивает ежегодные биеннале на площадке Этнографического музея, выполняя очень важную просветительскую работу. Репрезентация непременно сопровождается циклом лекций известных архитекторов и выпуском Архитектурного Ежегодника.
На самом деле, петербуржцы активно интересуются архитектурным процессом в городе, и это видно по растущей из года в год посещаемости выставки. Консервативные и модернистские примеры одинаково горячо обсуждаются и профессионалами, и жителями. Чтобы предпочтения тех и других максимально сблизить, эта акция важна также своей образовательной составляющей. Ведь, посещая новые для себя города, мы отмечаем их уникальность, прежде всего, через архитектуру. И такие вещи, как формирование личности, в том числе, зависят от архитектора, то есть от той среды, в которой человеку жить.
Продолжая эту тему, мне бы хотелось, чтобы в будущем, в школах появился предмет «Архитектура», который бы развивал в молодом человеке способность больше понимать и чувствовать мир. А пока статус архитектуры в нашей стране как будто игнорируется. К примеру, победа Никиты Явейна на Всемирном фестивале архитектуры WAF в 2015 году в Сингапуре в российских СМИ никак не освещалась. Там «Студия 44» взяла сразу две первых премии в двух номинациях – это «Концепция исторического центра г. Калининград» и «Академия танца Бориса Эйфмана». Тогда же в шорт-лист вошла реконструкция Главного штаба Эрмитажа, а годом ранее здание железнодорожного вокзала «Олимпийский парк» в Сочи. Таким образом, об этом известно только архитектурному сообществу.
Концепция исторического центра г. Калининград
- Спасибо Вам за этот впечатляющий разговор. И напоследок, каким Вы видите будущее архитектуры?
- Архитектура всегда отражение социальных процессов, поэтому мы находимся в некотором смысле в плену собственных жизненных успехов или неудач. Быть может, ближайшее будущее за бионической архитектурой, с которой ещё можно долго работать. А пока деконструктивизм становится принципом современных архитектурных фантазий, превращаясь, на мой взгляд, в дизайн. Эти новые формообразования выглядят временными, лишёнными структуры и материальности. За кажущейся лёгкостью и упрощением кроется хаос, эстетику которого не всегда реально упорядочить. Он способен, скорее, растревожить, чем погрузить нас в ощущение гармонии с предлагаемым пространством и желанием быть, оставаться в нём. Так, постепенно архитектор может превратиться в дизайнера с хорошим знанием компьютера и набора «лего».
Очевидно, что наступит ещё какой-нибудь авангард. Но это должен быть совсем уж новый «прорыв в космос», при котором поменяются наши мировоззрение и ощущение. Когда это произойдёт – ещё через сто лет, раньше или позже… Возможно, он явится в непредсказуемой форме или образе, энергетическая составляющая которого станет определяющей и будет задавать повестку дня.
