У нас было великое советское искусство

 Это просто поразительно. Всё-таки приятно ощущать себя обладателем такого богатства. Но кто бы помог его разобрать понемножку. Захар Прилепин
 ...визуальное в нашей культуре до сих пор не породило дискурс о самом себе, язык из себя о себе. Евгений Фатеев 

Э тот текст не получился как нечто цельное, композиционно выстроенное. И скорее всего не мог получиться. И дело не только в моей неумелости. Дело в огромности, исключительной значительности, некоторой аномальности описываемого явления. Советские визуальные искусства (живопись, архитектура, декоративно-прикладное искусство, дизайн и др.) поражают любого честного исследователя своей пока еще необозримостью. Даже если кто-то и возьмется за написание истории "советской живописи"... Причем даже если понимание "живописи" будет укладываться в старомодный и кондовый искусствоведческий рубрикатор.
Даже если без монументального искусства, которое отдельный мир. Даже если без печатной графики, а все величие (и в смысле величины, и в смысле значения) этого массива не до конца осознается даже специалистами. Даже если без наивного искусства, которое тоже есть мир. Итак если кто-то примется за историю собственно советской станковой живописи, то стоит посочувствовать этому человеку. Масштаб, огромность предстоящей работы таковы, что впору усомниться в возможности такой истории сегодня, разрешимости такой задачи в наши дни.

"Советская живопись" - это великий океан, одна из величайших визуальных эмиссий в истории. Она полна выдающимися, подчас просто вершинными и даже исчерпывающими, закрывающими тему высказываниями в таких жанрах, как пейзаж, ситискейп, индустриальная живопись, натюрморт,  жанровая живопись...Масштаб и качество портретной эмиссии советской эпохи не могут не впечатлять. А еще была баталистика. А еще прикладная натуралистическая живопись. А еще...

Общо "советскую живопись" можно охарактеризовать как пост-квадратную, после-чёрного-квадрата. Она ускоренно исчерпала, выпила до последней капли возможности и накопленный за многие века потенциал фигуративной живописи. И увенчалась собственным, автохтонным пост-модернизмом (соц-арт).

Советская живопись - великая россыпь стилей, находок, формальных решений, тем, функциональности, имен, локаций. Мы сегодняшние пока не готовы к написанию её истории. Нам нужно поднабраться силенок, поискать подходы, но прежде всего нам нужно очистить рецепторы восприятия. Пока мы еще слишком ветрены, слишком склонны к производству легковесных суждений, которые не основываются на знании. Наши глаза ещё засорены.

Считаю необходимым представить читателю некоторые размышления, наблюдения, восторги и гипотезы, но самое главное – предостережения, которые быть может окажутся для кого-то полезными.

1. Проблема логоцентричности нашей культуры. Проблема путешествия во времени отечественных визуальных искусств состоит в том, что они очень по-особенному запоминаются, по-особенному пребывают в социальной, коллективной памяти. У нас очень логоцентричная цивилизация. Наш культурный код архивирован, упакован в слово. Слова складываются в то облако, которое помогает русскому культурному слою не выветриваться, не испариться в периоды глобальных, кардинальных, революционных перемен. Гораздо легче путешествовать  в истории с книжкой в кармане. Но у этой нашей логоцентричности есть и недостаток. Наша визуальная культура почти всегда была в тени литературы. Визуальное старое, визуальное отжившее, пост-визуальное  у нас до сих пор актуализируется как иллюстрация для вербального. То, что не имеет вербальной, литературной санкции, до сих пор пребывает в забвении, в состоянии комы неактуализированности. Визуальное в нашей культуре до сих пор не породило дискурс о самом себе, язык из себя о себе. Итогом этого является буквально братская могила спящих визуальных сокровищ. Визуальное иначе путешествует во времени. Оно более прихотливо, его можно «вырубить топором»,  оно требует развитой инфраструктуры актуализации и интерпретации. И нам нужно её создать. И советские визуальные искусства – идеальный повод к началу этой большой работы. У нас существует целая россыпь кладбищ для неактуализированного визуального – запасники музеев, фонды архивов и библиотек. Благодаря настойчивости нашего Министерства культуры пополняется онлайновый Госкаталог, число оцифрованных музейных экспонатов в котором уже совсем скоро достигнет 10 млн.! Основываясь на данных Госкаталога и других источниках, могу ответственно заявить, что в активном обороте у нас сегодня находится в лучшем случае не более 20% нашей визуальной культуры XIX века (хочу отправить читателей по этой ссылке, в которой я предложил план «Другой истории русских визуальных искусств XIX века -  или здесь) . Даже XIX века! С искусством XX века обстоит еще хуже. Советские визуальные искусства также рискует пасть жертвой такой архитектуры нашей социальной памяти. Раньше это было нашей цивилизационной особенностью. Сегодня это уже небезопасно, т.к. на авансцену выходит homo videns (человек смотрящий). Визуальная транскрипция, рубрикатор его картины мира уже сформированы. К сожалению, не нами. Но у нас есть шанс заполнить пустующие или занятые другими полочки ментального комода, чулана сегодняшнего человека смотрящего. Благо советские искусства абсолютно актуальны, абсолютно конвертируемы, транспарентны. Они способны удовлетворить запрос любой сложности. Они способны выдать примеры потрясающего винтажного и актуального дизайна, прото-спецэффекты в кинематографе, целый космос абстрактной живописи, вершинные образцы иллюстративного искусства, богатейшую и новаторскую историю фотографии и так до бесконечности.

2. Преодолеть в себе интеллектуальную коррупцию. Создание будущей истории советских визуальных искусств может столкнуться с еще одной проблемой. Я определяю её как интеллектуальную коррупцию. Такое случается всегда и везде, просто у нас оно приобретает немного карикатурные черты, усугубляется  свойственной значительной части нашей интеллигенции патологической неспособностью к критическому мышлению, саморефлексии, извечной ее склочностью и злопамятностью. Визуальные искусства переходят из настоящего в прошлое через бутылочное горлышко, пробкой в котором может стать круг самоназначенных «своих», которые имеют доступ к медиа, которые, будучи по сути моськами, сводят свои меленькие и грошовые счеты с великими, часто неудобными, сложными слонами. Моськи всегда проигрывают. В истории визуальных искусств всё равно есть какая-то высшая справедливость. Но иногда её торжество задерживается. Например, на историю русской живописи XIX века мы ДО СИХ пор смотрим глазами Стасова. А потому до сих пор не видим в ней огромное число прекрасных, интересных художников. Хотелось бы избежать этой «кружковости» в истории советской живописи, советских визуальных искусств. Проблема усугубляется еще и тем, что в нашей искусствоведческой среде очень мало авторов, подкованных в области философии. Это просто какая-то беда. Борзо и бодро пишущие у нас об искусстве стремительно очаровываются и разочаровываются, с памятью рыбки Дорри погружаются в пучины визуальных искусств, разбрасываются ярлыками, не обладая ни малейшей способностью к критическому мышлению, ни малейшим пониманием того, что экстраполировать опыт одного, двух, десяти художников, «милейших людей», на всю эпоху неверно и нечестно. Нечестно абсолютизировать свой частный житейский опыт, и даже опыт своих  бабушек и дедушек, которые пострадали от советской власти.

3. Вопиющее многотемье советских визуальных искусств. Нужно потрудиться объяснить сегодняшним и завтрашним людям крутизну, нерв, сверх-ценность советских визуальных искусств, которые сегодня многими почитаются как вторичные. В числе много прочего просто необходимо обратить внимание на невероятное многотемье советских визуальных искусств, которые стали беспрецедентной в истории мирового искусства описью человеческой деятельности. Это что-то невероятное. Темами для высокохудожественных высказываний стали и свиноферма, и кондитерский цех и прочее и прочее. Ничего подобного в истории мирового искусства не было. И наверное уже не будет. Особенно интересны мета-темы: фарфор о делании фарфора, стекло о стеклоделии и т.д. Пожалуй, пора уже задуматься и о роли советского государства, которое, как это уже видно сегодня, было просто гениальным продюсером. Пора уже уходить от кухонно-семечных и водевильных трактовок советского государства как гонителя свободных художников, душителя творческой свободы. Пора выбросить уже эту идиотскую чепуху из наших голов.

4. Необходимо как можно дольше избегать цезаристских, иерархических матриц в описании советского искусства. Они потом обязательно сложатся. Куда же без них? Но они будут итогом исчерпывающего знания. Сейчас же наше желание назначить главного нужно сдерживать, держать в узде. Я понимаю, так легче. Кстати, любопытно, что к таким цезаристским трактовкам истории искусств чаще всего склоняются наши комиссары в пыльных шлемах от либерализма. Советские визуальные искусства невероятно многолюдны. Не уверен в том, что в истории мирового искусства был период, была эпоха с таким числом профессиональных художников. Пока, слава Богу, еще не сформировался диптих, не сформирована иерархия. Сделать это действительно сложно, т.к. число талантливых, гениальных, технически умелых художников в самых разных жанрах не может не поражать. Списки великих даже сегодня можно длить бесконечно. А сколько открывается новых! С советским периодом можно более или менее сравнить лишь многолюдную голландскую живопись XVII века, которая до сих пор ставит искусствоведов в тупик равноценностью, равновеликостью десятков авторов. Искусствоведы все-таки выстроили свою иерархию, систему рядов – первого, второго, третьего, над которыми парят Рембрандт, Вермеер и Хальс. Но этих трёх художников искусствоведы «сделали» лишь через двести лет после пребывания, бытования этого искусства во времени. Вермеера по-настоящему сконструировали, сделали лишь к концу XIX века. К этому же времени «вспомнили» Рембрандта и Хальса. Было бы ошибочно сегодня назначать генералами советских визуальных искусств Дейнеку, Петрова-Водкина, Пименова, Попкова и др. безусловно выдающихся художников. Не стоит пренебрегать пока малоизвестными.

5. Необходимость реабилитации функционального искусства. Я это определяю, как очарование функции. Пора немного приглушить сидящее в нас, но родившееся совсем недавно, наваждение и предубеждение о неком «чистом искусстве». Нет-нет, оно тоже есть, но не следует забывать, что визуальные искусства имманентно функциональны. Очень часто это заказное искусство, искусство заказанное. Необходимо сегодня реабилитровать и такое важное качество визуальных искусств, как искусность, профессиональность, ремесленность. Мы на некоторое время заигрались в эгоцентристскую трактовку искусства. Сейчас вся эта contemporary-дурь уже выветривается, но какая-то инерция её еще останется. Надеюсь, она не опалит будущую историю советских искусств. Пора уже как-то всем нам повзрослеть.

6. Определение ойкумены советских визуальных искусств. Если метрополией советского искусства была двойная звезда Москва/Ленинград, то ойкумена его не ограничивалась Советским Союзом. Советские визуальные искусства – пример невероятной эстетической экспансии. Мы просто обязаны не бросать в беде вдохновленное нами искусство в странах Восточной Европы и Латинской Америке, Юго-Восточной Азии и Индии, Африке и на Ближнем Востоке. Сегодня оно в лучшем случае игнорируется или перекодируется под нужды ничтожных этнографических национализмов и национализмиков, в худшем случае уничтожается, как это происходит во время декоммунизаций, этих примеров легитимизированного современного варварства, ничуть не уступающего по своей мерзости тому, что вытворяли боевики ИГИЛ (запрещённого у нас). Но также не следует забывать и о том, что советские визуальные искусства – это первый пример в нашей истории того, как у большого явления есть важнейшее региональное измерение. Грядущая история его не должна грешить столице-центризмом, столичным эгоизмом. И речь не только о союзных республиках. Очень многие региональные центры выдали потрясающего качество живопись, керамику, графику, стекло и прочее. Это Воронеж и Пенза, Омск и Томск, Красноярск и Тверь, Свердловск и Казань и так далее, и так далее.

7. Реабилитация «низа» советских визуальных искусств. Наше искусствоведение до сих пор находится в плену весьма старых представлений о «верхе» и «низе». Якобы-низкие жанры находятся вне поля зрения искусствоведов, хотя, на самом деле, заслуживают многословного говорения и качественных интерпретаций. Не менее важными носителями визуального стиля «длинных шестидесятых» были не только живопись, керамика, печатная графика, иллюстрация, но и спичечные коробки, упаковка, другие образцы графического и предметного дизайна. Из этого игнорирования вытекает вопиющая, просто возмутительная анонимность советского дизайна. Мы до сих пор не знаем точно имена создателей многих наиважнейших образцов советского дизайна.

Невозможно в жанре короткой статьи описать почти необъятное. Необъятное и значительное. Я сталкивался с трактовкой советского искусства, как нашей античности. Сам хотел вынести в заголовок слово «Ренессанс». Можно сколько угодно спорить на эту тему. Самое главное – советские визуальные искусства сравнимы по значительности с тем, что было создано в эти периоды мировой истории. И я верю, что нас ждут выставки-триумфы великих советских художников, еще мы увидим ценовые рекорды советской линогравюры на мировых аукционах…Все это ждет нас в ближайшем будущем. Но это не случится само собой. Нас ждет большая работа. Эта работа должна быть умной, осмысленной. Она должна стать результатом реализации культурных политик, о которых мы так много говорим в Русском художественном союзе (РХС).

Илл. Алексей Беляев-Гинтовт