Новое. Малая проза от Захара Прилепина. Опубликовано ВКонтакте. Мастер Каморки
Д о недавнего времени их было трое, две женщины и один - не женщина.
Сутки отсидят и домой. Иногда меняются сменами, и тогда кто-то из них сидит двое суток. Речь о вахтёрах в офисном здании, где располагается редакция газеты, которой я руковожу.
Нас всего восемь человек в редакции, все молодые и, скажем прямо, интеллигентные люди. Вахтёры знают, чем мы занимаемся: каждую пятницу мы выкладываем свежий номер нашей газеты, штук 50 экземпляров, на стойку возле вахты.
Её сразу разбирают служащие других офисов, в течении получаса. Те, кому не досталось газеты, иногда стучатся к нам и просят: «…нет ли ещё номерочка?»
Нашу газету нельзя купить в киоске: мы порой ругаем местные власти, и по совету губернатора наше издание было изгнано из киосков «Союзпечати».
Мы, конечно, даём номерочек, забесплатно, нам не жалко.
Так получилось, что на первом этаже этого здания располагается только наш офис, соседей у нас нет. Все остальные учреждения - на втором, третьем, четвёртом, пятом. Люди, работающие в этих учреждениях курят в курилках на своих этажах; и вообще, как я понимаю, занимаются там, чем хотят – ведь их никто не видит, никому они не мешают.
А наша редакция располагается прямо напротив входа в здание: и если мы выходим курить – нам приходится идти мимо вахты.
Каждый раз, когда прохожу, например, я – кожей чувствую насколько неприятно людям, сидящим в будке, моё существование. Знаете, иногда люди умеют нарочито смотреть мимо, показывая всем видом: тебя вообще нет, ты пустое место. Вот так смотрят наши вахтёры: ледяным, брезгливым взглядом в никуда, сквозь меня, сквозь моих товарищей и сотрудников.
Даже не знаю, когда это началось.
Мы въехали сюда два года назад.
Ну, вахтёры и вахтёры, никто особенно не заморачивался. «Здравствуйте!..» «До свидания!» «Да, вот этот ключик!» «Ага, спасибо!»
Но у них видимо что-то назревало уже.
Однажды мы сдавали номер – а все, работавшие в еженедельниках, знают, что процесс этот, как правило, затягивается часов до 10 вечера, и даже позже – но мы поставили работу так, чтоб позже не получалось, а получалось в срок. К 10 или чуть раньше.
Часов в шесть вечера мне нужно было уехать на встречу, в 9.30 я вернулся. Вход в здание был заперт. Я нажал звонок, весело перетаптываясь, и сквозь стеклянные двери удивлённо наблюдая вахтёра – как раз мужик дежурил.
Это было зрелище.
У них там такая кушеточка в будке, и столик с журналом, где мы расписываемся, когда получаем ключи. Вахтёр лежал на кушеточке, закинув ноги на столик, никак не реагируя на мои звонки. Вообще никак. То есть, своей позой он показывал как он относится к моему приходу – и довольно с меня.
Я набрал номер шеф-редактора и попросил её открыть мне дверь. К счастью там простая щеколда на двери. Мне открыли. Я подошёл к будке вахтёра и спросил:
- У вас всё в порядке? Вы не слышали звонка? Я даже с улицы его слышал.
Даже не помню, что он мне ответил, но ответ был громким. Видимо, про то, что все нормальные люди уже сдали ключи, и он не обязан нас тут караулить. Других дел, видимо, полно, занятой человек.
- У нас есть договор с вашим руководством: по четвергам мы имеем права работать до 12 часов ночи, - сказал я.
- Я не видел никакого договора! – орал он, с натуральной ненавистью глядя на меня.
Нестарый ещё мужик, надо сказать. Ему лет 45, вполне в форме.
Мы сдали газету, я дождался, когда уйдёт весь коллектив, и мы останемся с вахтёром в здании вдвоём.
В половине одиннадцатого я подошёл его будке и спросил:
- Ну и чего тебе не нравится, человек?
На «ты», каюсь.
Он уже не лежал, а сидел, и смотрел на меня, правда, не в глаза, а куда-то в область лба, с неожиданной приязнью.
- Да всё в порядке, - уверил он меня словами, мимикой и жестикуляцией.
- Серьёзно? – не поверил я своим ушам.
- Конечно-конечно. Никаких проблем!
Я сходил в офис, принёс бутылку водки и батон копчёной колбасы.
- Нате, - сказал, - И давайте больше не ссорится.
Он взял дары, и даже пожал мне руку, очень крепко и приветливо.
На следующее утро я пришёл на работу, и новый вахтёр ключи от офиса мне не выдал.
- К начальству вас вызывают, - не сдерживая радости, сказали мне.
Тот, вчерашний вахтёр оказывается уже успел написать на меня кляузу – ночью сочинял! Пришёл-де я пьяный, буянил, запугивал, пытался устроить драку.
Одновременно с кляузой вахтёр подал заявление об уходе, сообщили мне.
Хозяева офисного центра смотрели на меня строго и ждали моих оправданий.
- Слушайте, это бред, - сказал я, - Какой «пьяный», если я приехал на своей машине?
- Из-за вас человек уволился, - сказали мне.
- Ну, скажите, чтоб вернулся. Передайте ему, что я не буду его бить. Пусть только он двери не запирает больше, пока мы на работе.
Пожурив меня, ключи мне отдали.
«Удивительный человек, - думал я растерянно о вахтёре, - Взял водку с колбасой и сел писать донос. Так можно разве?»
С тех пор всё и началось.
Мужика-вахтёра не было неделю, потом он вернулся и стал вести себя более-менее прилично. Иногда только уйдёт за соком, и эдак неспешно возвращается, видя, что я стою у вахты и жду, когда мне выдадут ключи. Порой ещё остановится и с кем-нибудь перекинется парой слов.
Но это ничего, я жду спокойно. Хочется сока человеку, можно ж его понять. Сока и общения.
Зато две его сменщицы – о, они объявили нам натуральную войну. Она не прекращается ни на секунду.
Знаете, как я получаю утром ключи?
Мне их кидают как дворовому псу. Восхитительный жест, символизирующий абсолютное презрение. Мне иногда хочется кинуть их обратно, но я сдерживаюсь.
Всякий корпоративный праздник (а они у нас, поверьте, случаются редко) превращается в скандал. Им не нравится, что мы выходим курить. Им не нравится, что покурив, мы возвращаемся обратно. Они каждый раз норовят закрыть двери, и стоически не открывают их, не взирая на звонки.
На вопрос «В чём дело?» - они отвечают: «У нас тут не кабак!»
- Слушайте, - в муках смиряя себя, говорю я, - Я стою перед вами, вменяемый и вполне трезвый человек, что вам надо от меня? Какое вам дело до того, чем я занимаюсь в офисе, аренду которого я оплачиваю?
В ответ меня обзывают разными словами - вот в буквальном смысле обзывают так, как не обзывал никогда никто, а если кому-то приходило в голову, он получал за это по лицу. Но тут женщины – их же не ударишь! Их не напугаешь ничем! Я совершенно не знаю как себя с ними вести. Я едва не рассыпаюсь от собственного бессилия, глядя на них.
Недавно мы сидели с одним очень известным человеком в моём кабинете, неоднократным чемпионом мира в одной настольной игре, ну и политиком ещё. Пили чай! Мне нужно были выйти на минуту – я открыл дверь и тут же увидел вахтёршу, которая стояла возле двери, и вполне откровенно подслушивала.
- Как вам не стыдно? – спросил я, задохнувшись на секунду.
Не удостоив меня ответом, вахтёрша величаво отошла.
Причём, они знают, кто я такой. Они не читают книг, но смотрят телевизор, и одна из вахтёрш как-то обмолвилась неприязненно моим сотрудникам, что, мол, «видела вчера вашего…»
Кажется, что данный факт только прибавляет им гонора и злобы.
«Писс-ссатель, ага… Знаем мы какой он писс-ссатель!»
Во время очередного поединка, которые происходят теперь чуть ли не еженедельно, мне было брошено:
- И газета ваша тоже дурацкая.
- Это почему? – удивился я.
- Только и делаете, что власть ругаете.
- А она хорошая, эта власть?
- Какая б не была, а нечего её ругать. Таким как вы тем более.
Помню, однажды на нас большие люди навели милицию и прочие службы дознания – они заявились к нам с обыском, как раз в то утро, когда вышел очередной номер газеты. Вахтёрша, увидев происходящее, немедленно убрала нашу газету со стойки, целую свежую пачку. И спрятала куда-то.
Какой восхитительный инстинкт послушания и преклонения! – подивился я тогда. Какая реакция мгновенная! «Чай, милиция просто так не придёт. Чай, за дело их жучат, чертей. Уберу-ка я газетку с глаз, поди там недозволенность какая опять пропечатана».
И вот недавно вахтёров стало четыре.
В слабой надежде я подумал, что с новоприбывшей мы не поругаемся. А что, будем вести себя предельно корректно и всячески ей улыбаться. И она поймёт, что мои беззлобные и милые люди, никому не желающие зла, никогда не мусорящие, ни делающие ничего дурного - и не будет нам вредить.
На третий день работы, опять в сдачу номера, в девять вечера в нашу дверь раздался дикий стук, совершенно очевидно – ногами и кулаками одновременно.
Пожар, подумал я.
За дверью стояла новая работница вахтенной службы. Начала она сразу с предельно высокой ноты:
- Ну-ка уходите отсюда!
- В смысле? – удивился я.
- В девять часов вы обязаны уйти!
- Слушайте, - попробовал я объяснить, - мы тут работаем два года, а вы два дня. По четвергам мы сдаём номер. Согласно договору с арендодателем, мы имеем право тут находиться…
- Я не видела никакого договора. Убирайтесь! – воскликнула она восхитительно громким голосом, и совершенно кинематографично указала мне пальцем на выход.
- Идите в свою будочку, - посоветовал я, и закрыл дверь.
Так она стала приходить каждые три минуты, долбить в дверь и кричать:
- Я сейчас милицию вызову! Вышвырнут вас отсюда!
Два дня работает, говорю. На следующий день ей, конечно же, показали приказ о том, что мы имеем право работать допоздна.
Думаете, это что-то изменило?
В последнюю субботу (я имею право работать по субботам), ко мне в 4 часа вечера пришла на работу жена. Дверь в здание была заперта. Она позвонила в звонок. На неё не отреагировали. Тогда она позвонила мне на мобильный: не открывают чего-то. Я вышел и увидел эту же вахтёршу, она сидела на месте недвижимо, глядя в синюю стену напротив вахты. На улице под дождём стояла моя жена и удивлённо смотрела сквозь стекло.
Что бы сделали на моём месте? Я вот ничего не сделал. Открыл дверь и пустил жену. Когда мы уходили, жена, которой я ничего не объяснил, сказала вахтёрше приветливо: «До свидания!» Ей не ответили.
Меня очень мучает: где их находят, таких суровых, таких боевых, таких непреклонных? Может их в специальных местах выращивают? Может, это специально выведенная порода какая-то? Или, может, они представители иной цивилизации?
Проходя ежедневно мимо поста вахтёра, я вижу следующую картину.
С бесстрастным лицом сидит человек и смотрит перед собой. Они никогда не читают, никогда. У них в будке нет радио. Могли бы там, не знаю, вязать, писать письма детям, да хоть бы кроссворды разгадывать. Но они просто сидят. Изо дня в день, из месяца в месяц.
Интересно, о чём они думают? – волнуюсь я. – У них есть какие-нибудь мысли вообще? Как вот можно целую сутки сидеть и ничего не делать?
У Василия Шукшина есть документальный рассказ «Кляуза» с сюжетом почти идентичным. Только он в больнице лежал, но это не важно.
"В 11 часов утра (в воскресенье) жена пришла ко мне с детьми (шести и семи лет), я спустился по лестнице встретить их, но женщина-вахтер не пускает их, - так описывает ситуацию Шукшин, - Причем я, спускаясь по лестнице, видел посетителей с детьми, поэтому, естественно, выразил недоумение - почему она не пускает? В ответ услышал какое-то злостное - не объяснение даже - ворчание: "Ходют тут!" Мне со стороны умудренные посетители тихонько подсказали: "Да дай ты ей пятьдесят копеек, и все будет в порядке". Пятидесяти копеек у меня не случилось, кроме того (я это совершенно серьезно говорю), я не умею "давать": мне неловко. Я взял и выразил сожаление по этому поводу вслух: что у меня нет с собой пятидесяти копеек".
Женщина-вахтер тогда вообще хлопнула дверью перед носом жены. Тогда стоявшие рядом люди хором стали просить ее: "Да пустите вы жену-то, пусть она к дежурному врачу сходит, может, их пропустят!"
…
После этого женщина-вахтер пропустила жену, так как у нее же был пропуск, а я, воспользовавшись открытой дверью, вышел в вестибюль к детям, чтобы они не оставались одни. Женщина-вахтер стала громко требовать, чтобы я вернулся в палату...
Тут я не смогу, пожалуй, передать, как ОНА требовала. ОНА как-то механически, не так уж громко, но на весь вестибюль повторяла, как в репродуктор: "Больной, вернитесь в палату! Больной, вернитесь в палату! Больной, я кому сказала: вернитесь сейчас же в палату!" Народу было полно; все смотрели на нас.
При этом женщина-вахтер как-то упорно, зло, гадко не хочет понять, что я этого не могу сделать - уйти от детей, пока жена ищет дежурного врача. Наконец она нашла дежурного врача, и он разрешил нам войти. Женщине-вахтеру это очень не понравилось".
После этого случая, через пару дней, к Шукшину приехали в гости писатель Василий Белов и секретарь Вологодской писательской организации Коротаев.
«Я знал об их приезде (встреча эта деловая), поэтому заранее попросил моего лечащего врача оставить пропуск на них, - пишет Шукшин, - В шесть часов они приехали - она не пускает. Я опять вышел... Она там зло орет на них. Я тоже зло стал говорить, что - есть же пропуск!.. Вот тут-то мы все трое получили...
В вестибюле в то время было еще двое служителей - ОНА, видно, давала им урок "обращения", они с интересом смотрели. Это было, наверно, зрелище. Я хотел рвать на себе больничную пижаму, но почему-то не рвал, а только истерично и как-то неубедительно выкрикивал, показывая куда-то рукой: "Да есть же пропуск!.. Пропуск же!.." ОНА, подбоченившись, с удовольствием, гордо, презрительно и гордо кричала: "Пропуск здесь - я!"
В финале рассказа, заново в процессе описания переживший всё это унижение, Шукшин говорит: «...Прочитал сейчас все это... И думаю: "Что с нами происходит?"»
Да всё то же самое, Василий Макарович. Чёрт знает что.