«Все говорят о Перестройке-2. Следует вспомнить, чем была настоящая Перестройка. Мастер Каморки
М арксистская теория общественно-экономических формаций, как она интерпретировалась в СССР, исходила из наличия универсальной схемы развития всех стран и народов, которая означала последовательную смену друг другом первобытно-общинной, рабовладельческой, феодальной, капиталистической, коммунистической формаций.
При этом каждая последующая формация объявлялась более передовой, чем предшествующая. Эта схема допускала, что те или иные народы могли миновать или не знать ту или иную общественную формацию, но все они так или иначе двигались по заданному пути.
События, происшедшие в СССР после 1985 года, привели к тому, что многие из тех, кто придерживался формационного подхода, отказались от него и обратились к поиску иных теоретических подходов к историческому процессу. Те же, кто остались верными этому марксистскому подходу (представители коммунистического и националистического лагеря), оценили происшедшие исторические перемены как «противоестественные» и прибегают к объяснениям, призванным доказать «искусственный» характер краха социализма в СССР. Они усматривают причину произошедшего в происках США и «агентов влияния» США в самом СССР. Эта теория может быть отнесена к теориям заговора из-за её неспособности признать реальные и глубинные причины событий.
По мнению многих представителей западной марксистской мысли, тот способ смены капиталистической формации социалистической, который реализовался в России в начале XX века, не соответствует учению Маркса и находится в вопиющем противоречии с ним. Ярким образцом подобной интерпретации могут служить труды американского социалиста Майкла Харрингтона. Он писал, что Маркс рассматривал переход от капиталистической формации к социалистической как возможный лишь при вызревании всех материальных и духовных предпосылок для этого. Но Октябрьская революция 1917 года в России грубо нарушила этот основополагающий постулат марксизма, и итог был печален: «социализация бедности могла утвердить только новую форму бедности». Вместо преодоления отчуждения трудящихся от средств собственности, политической власти, духовных ценностей восторжествовавший в России режим насаждал новые формы отчуждения, и поэтому Харрингтон определял его как «антисоциалистический социализм». Из этих оценок делается вывод о том, что крах социализма в СССР является последствием попытки перепрыгнуть исторические этапы смены капитализма социализмом, и постсоветские страны должны пройти те этапы «дозревания» до социализма, которые большевики попытались миновать. Более того, такой видный марксистский теоретик, как Карл Каутский, ещё в 1918 г. в связи с революцией в России писал:
Строго говоря, конечная цель для нас не социализм, а уничтожение всякого вида эксплуатации и угнетения, всё равно класса ли, пола или расы… В этой борьбе мы ставим социалистический способ производства нашей целью потому, что при современных технических и экономических условиях он является наилучшим средством достижения нашей цели. Если бы нам доказали, что мы ошибаемся и что освобождение пролетариата и человечества достигается вообще и даже целесообразнее на основе частной собственности на средства производства, как думал уже Прудон, тогда мы отбросили бы социализм, отнюдь не отбрасывая нашей конечной цели. Более того, мы должны были бы сделать это в интересах её. Демократия и социализм различаются не тем, что первая — средство, а второй — цель; оба они средство для одной и той же цели.— [80]
Идеологи неотроцкисткой британской Социалистической рабочей партии, определявшие социальный строй в СССР как государственный капитализм, в начале 1990-х годов заявляли, что «переход от государственного капитализма к капитализму международному — это ни шаг назад, ни шаг вперед; это — шаг в сторону. Изменение знаменует всего лишь переход от одной формы эксплуатации к другой рабочего класса в целом»[81]. Характеризуют советский строй как государственный капитализм и отдельные российские учёные.[82][83][84][85][86][87]
Сторонники теории модернизации обращают внимание на то, что советские лидеры невольно признавали западную цивилизацию самой передовой хотя бы в технологическом и экономическом отношении, и поэтому СССР пытался копировать западные технологические и организационные образцы. В ходе же перестройки выяснилось, что возможности реформироваться и обеспечить поступательное развитие на социалистической основе для СССР исчерпаны, и в результате возникла необходимость позаимствовать капиталистические механизмы, а также демократическое устройство государства[88].
Критика
Существует несколько версий того, какова была природа Перестройки. Некоторые исследователи утверждают, что перестройка в основном являлась почвой для захвата собственности советской элитой, или номенклатурой, которая была больше заинтересована в «приватизации» огромного состояния государства в 1991 году, чем в его сохранении[89]. Очевидно, действия велись как с одной, так и с другой стороны.
Как одну из возможных версий выдвигают даже то, что советская элита фактически имела мизер по сравнению с тем, что имеет элита нищих банановых республик, и тем более по сравнению с тем, чем владеет элита развитых государств. Основываясь на этом, утверждается, что ещё в хрущёвские времена часть партийной элиты взяла курс на изменение советского строя с целью превратиться из управленцев во владельцев государственной собственности[90]. В рамках этой теории, никакой свободной рыночной экономики никто и не планировал создавать[91][неавторитетный источник?].
Некоторые исследователи (например, В. С. Широнин, С. Г. Кара-Мурза) видят в победе Перестройки, в первую очередь, продукт деятельности западных спецслужб, с помощью своей разветвлённой сети «агентов влияния» и внешнего давления ловко использовавших недостатки и просчёты в экономическом и государственном строительстве СССР для разрушения Советского Союза и всего социалистического лагеря. «Агенты влияния» действовали по сценарию, описанному В. М. Молотовым ещё в начале 1930-х: «стремились планировать отдельные отрасли промышленности с таким расчётом, чтобы добиться между ними наибольшей диспропорции: уменьшали плановые предположения и преувеличивали трудности, вкладывали чрезмерно большие средства в одни предприятия и задерживали рост других. Производя малоэффективные затраты и омертвляя капиталы, …надеялись привести Советское государство к финансовому кризису и срыву социалистического строительства».
Советское жизнеустройство сложилось под воздействием конкретных природных и исторических обстоятельств. Исходя из этих обстоятельств поколения, создавшие советский строй, определили главный критерий выбора — сокращение страданий. На этом пути советский строй добился признанных всем миром успехов, в СССР были устранены главные источники массовых страданий и страхов — бедность, безработица, бездомность, голод, преступное, политическое и межнациональное насилие, а также массовая гибель в войне с более сильным противником. Ради этого были понесены большие жертвы, но уже с 60-х годов возникло стабильное и нарастающее благополучие. Альтернативным критерием был критерий увеличение наслаждений. Советское жизнеустройство создавали поколения, перенёсшие тяжёлые испытания: ускоренную индустриализацию, войну и восстановление. Их опытом и определялся выбор. В ходе перестройки её идеологи убедили политически активную часть общества изменить выбор — пойти по пути увеличения наслаждений и пренебречь опасностью массовых страданий. Речь идёт о фундаментальном изменении, которое не сводится к смене политического, государственного и социального устройства (хотя неизбежно выражается и в них)
Хотя прямо указанный выбор не формулировался (точнее, попытки сформулировать его пресекались руководством КПСС, которое и определяло доступ к трибуне), связанные с ним утверждения были весьма прозрачными. Так, требование произвести массивный переток средств из тяжёлой промышленности в лёгкую приобрело характер не хозяйственного решения, а принципиального политического выбора. Ведущий идеолог перестройки А. Н. Яковлев заявил: «Нужен поистине тектонический сдвиг в сторону производства предметов потребления. Решение этой проблемы может быть только парадоксальным: провести масштабную переориентацию экономики в пользу потребителя… Мы можем это сделать, наша экономика, культура, образование, всё общество давно уже вышли на необходимый исходный уровень».
Оговорку, будто «экономика давно уже вышла на необходимый уровень», никто при этом не проверял и не обсуждал, она была сразу же отброшена — речь шла только о тектоническом сдвиге. Сразу же, ещё через механизм планирования, было проведено резкое сокращение инвестиций в тяжёлую промышленность и энергетику (Энергетическая программа, выводившая СССР на уровень надёжного обеспечения энергией, была прекращена). Ещё более красноречива была идеологическая кампания, направленная на свёртывание оборонной промышленности, созданной в СССР именно исходя из принципа сокращения страданий.
Это изменение критерия жизнеустройства противоречило исторической памяти русского народа и тем непреодолимым ограничениям, которые накладывали географическая и геополитическая реальность, доступность ресурсов и уровень развития страны. Согласиться на такое изменение значило отвергнуть голос здравого смысла. (С. Г. Кара-Мурза, «Манипуляция сознанием»)[92]
В подтверждение вышеозвученной теории приводится следующая статистика:
Окружение президента | Лидеры партий | Региональная «элита» | Правительство | Бизнес-«элита» | |
---|---|---|---|---|---|
Всего из советской номенклатуры | 75,5 | 57,1 | 82,3 | 74,3 | 61,0 |
в том числе: | |||||
партийной | 21,2 | 65,0 | 17,8 | 0 | 13,1 |
комсомольской | 0 | 5,0 | 1,8 | 0 | 37,7 |
советской | 63,6 | 25,0 | 78,6 | 26,9 | 3,3 |
хозяйственной | 9,1 | 5,0 | 0 | 42,3 | 37,7 |
другой | 6,1 | 10,0 | 0 | 30,8 | 8,2 |
Самими идеологами перестройки, уже находящимися на пенсии, неоднократно заявлялось, что какой-либо чёткой идеологической основы у Перестройки не было. Однако некоторые мероприятия, начавшие реализовываться по меньшей мере с 1987 года, ставят под сомнения эту точку зрения. В то время как на начальном этапе официальным лозунгом оставалось расхожее выражение «больше социализма», началось подспудное изменение законодательной базы в экономике, грозившее подорвать функционирование прежней плановой системы: фактическая отмена госмонополии на внешнеэкономическую деятельность (например, Постановление СМ СССР от 22 декабря 1988 года № 1526 «об утверждении положения о хозрасчётных внешнеторговых организациях…»), пересмотр подхода ко взаимоотношению государственных органов и производственных предприятий (Закон СССР «О государственном предприятии (объединении)» от 30 июня 1987 года).
Отражение в произведениях культуры и искусства
Слово Perestroyka (без перевода, в английской транскрипции, как ранее Sputnik) вошло в лексикон на Западе, стало популярным и широко применялось в различных произведениях.
- д/ф «Легко ли быть молодым?» (фильм, 1986)
- х/ф «Молодой человек из хорошей семьи» (1989) [7]
- х/ф «Торможение в небесах» (1989)
- д/ф «Мы» (1989)
- д/ф «Так жить нельзя» (1990)
- «Наутилус» (1990) [8]
- песня «Wind of Change»
- «Perestroika» (игра, 1990)
Русский философ-эмигрант Александр Зиновьев в 1990-х годах написал книгу «Катастройка», в которой описал процесс крушения СССР.