Идея вести реестр сооружений, искажающих облик одного из самых совершенных городов мира, а учитывая агрессивное вторжение бизнеса в область градостроительной культуры и его невероятную способность "договариваться" с представителями согласующих органов - эта идея представляется абсолютно оправданной, необходимой и актуальной. Разумеется, практикующие архитекторы, как заинтересованная сторона в цепочке выгодополучателей существующего положения вещей, блокируют создание подобного механизма с самого начала его инициации. Мастер Каморки
Пока для собственников объектов это не повлечет последствий. В ближайшие два года власти намерены разработать механизмы нейтрализации диссонирующих объектов.
Список объектов согласован в Минкультуры и готовится для утверждения горадминистрацией, уточняет «Фонтанка».
Первоначальный перечень диссонирующих объектов будет редактироваться в дальнейшем, не исключают эксперты. В 2015–2016 годах планируется провести еще одну, на этот раз более основательную и значительную корректировку 820-го закона. Тогда же могут появиться и конкретные механизмы для нейтрализации диссонирующих объектов. 30.05.2014 Источник
Список диссонирующих объектов, расположенных на территориях открытых городских пространств:
1. 3-я Красноармейская улица, дом 17/20, литера А
2. 8-я Красноармейская улица, дом 6, литера А
3. 8-я Красноармейская улица, дом 6а/5, литера А
4. 8-я Красноармейская улица, дом 13, литера А
5. 9-я Красноармейская улица, дом 9/8, литера А
6. улица Егорова, дом 21, литера А
7. улица Ефимова, дом 3, литера С (современный торговый центр)
8. Лермонтовский проспект, дом 1/44, литера А
9. Лермонтовский проспект, дом 43/1, литера А
10. Почтамтская улица, дом 4, литера А (современная часть здания)
11. 13-я линия В.О., дом 6-8, литера А
12. 14-я линия В.О., дом 7, литера А
13. 26-я линия В.О., дом 15, литера Б
14. 27-я линия В.О., дом 16, литера Б
15. улица Одоевского, дом 24, корпус 1, литера А
16. улица Одоевского, дом 24, корпус 2, литера А
17. улица Одоевского, дом 26, литера А
18. улица Одоевского, дом 26, литера Б
19. улица Академика Павлова, дом 5, литера В
20. Аптекарская набережная, дом 20, литера А
21. улица Блохина, дом 22, литера А
22. Большая Зеленина улица, дом 8, корпус 2, литера А
23. улица Воскова, дом 20, литера Б
24. Вязовая улица, дом 10, литера А
25. проспект Добролюбова, дом 16, корпус 2, литера А
26. Кронверкский проспект, дом 49, литера А (современная часть здания)
27. Малая Гребецкая улица, дом 5, литера А
28. Песочная набережная, дом 12, литера А
29. Песочная набережная, дом 18, литера А
30. Песочная набережная, дом 40, литера А
31. Петроградская набережная, дом 36, литера А
32. Пионерская улица, дом 16, литера Б
33. улица Профессора Попова, дом 46
34. улица Профессора Попова, дом 47, литера А
35. набережная реки Волковки, дом 7, литера А
36. 10-я Советская улица, дом 4-6, литера А
37. 10-я Советская улица, дом 8, литера А
38. Большая Московская улица, дом 18, литера А (современная часть)
39. Виленский переулок, дом 19, литера Д
40. Казанская улица, дом 3, литера А
41. Кирочная улица, дом 64, литера А
42. Лиговский проспект, дом 6, литера А
43. Лиговский проспект, дом 52, литера К
44. Лиговский проспект, дом 105, литера А
45. улица Моисеенко, дом 5, литера А
46. Невский проспект, дом 114-116, литера А (современная надстройка)
47. улица Правды, дом 3, литера А
48. набережная Робеспьера, дом 4, литера А
49. набережная Робеспьера, дом 6-8, литера А
50. набережная Робеспьера, дом 10, литера А.
51. набережная Робеспьера, дом 12, литера А
52. Суворовский проспект, дом 2 б, литера А
53. Таврическая улица, дом 39, литера А
54. набережная реки Фонтанки, дом 59, литера А
55. набережная реки Фонтанки, дом 59, литера Б
56. набережная реки Фонтанки, дом 59, литера В
57. Фуражный переулок, дом 3, литера Ж
58. Чернорецкий переулок, дом 3, литера М
59. Чернорецкий переулок, дом 5, литера А
60. Шпалерная улица, дом 60, литера А
61. Шпалерная улица, дом 60, литера Б
62. улица Беринга, дом 27, корпус 4, литера А
63. Оренбургская улица, дом 2, литера А
64. Большой Сампсониевский проспект, дом 4-6, литера А
65. Новолитовская улица, дом 4, литера А
66. Ленинский проспект, дом 153, литера В (пл. Конституции)
67. Большеохтинский проспект, дом 9
68. Малоохтинский проспект, дом 64, литера А
69. Петровский проспект, дом 14, литера А
70. Парадная улица, дом1-3 (современная часть)
71. Киевская улица, дом 3
72. Дегтярный пер., дом 3 (современная часть)
73. улица Ефимова, дом 2, литера А
74. Владимирский проспект, дом 23, литера А
75. Гончарная улица, дом 4, литера А
76. проспект Добролюбова, дом 20, корпус 1, литера А
77. Резная улица, дом 6, литера А
«Не надо радоваться списку из 77 диссонирующих объектов»
Старейший задыхался от распиравшей его злобы, которую вызывали два обстоятельства: во-первых, возможность сноса, во-вторых, возможность законодательного утверждения списка архитектурных ошибок. Одно дело разговоры, другое – документ, который может иметь практические последствия и оградить архитектурной стае свободу флажками.
Попутно старейший архитектор сильно злобился по поводу запрета на снос тяговой подстанции на набережной Фонтанки возле цирка и называл тех, кто снос запретил, дураками, заявляя, что в ближайшем будущем, когда власть сменится, эту подстанцию все равно снесут.
Для меня проблема, связанная с этим списком, заключена в другом. Достаточно ли это эффективная мера, позволит ли она получить практический результат, даже если список введут в закон № 820? Это вызывает глубокие сомнения.
Самое первое связано с тем, что законы у нас вообще исполняются плохо, а уж законы, связанные с охраной градостроительного и архитектурного наследия, – совсем плохо. Доказательства особые тут и не нужны, достаточно посмотреть, например, на второе здание Мариинского театра, диссонирующее как с первым, историческим зданием, которое является памятником архитектуры, так и со всем прочим окружением, и вдобавок перекрывшее вид по оси Крюкова канала на колокольню собора Николы Морского. При этом два человека, которые имели непосредственное отношение к постройке этомго объекта, М. Оганесян и А. Петров, заняли ответственные посты в городской власти: первый – вице-губернатор, курирующий Комитет по градостроительству и архитектуре, второй – главный художник, работающий в этом самом КГА. Видимо, именно по этой причине МТ-2 и не попало в список диссонансов, хотя оснований для такого попадания не меньше, чем для «Монблана» или «Регент-Холла».
В разговоре со старейшим архитектором, как только зашла речь о запрете сноса тяговой подстанции на Фонтанке, я напомнил, что в этой зоне запрещено новое строительство. В ответ – вообще никакой реакции, закон о зонах охраны игнорируется как таковой. Его для архитекторов нет. По этой причине введение списка в закон не даст ничего, и вся возня вокруг него – это пустые хлопоты. Да, появятся новые основания для обвинений, для заявлений, деклараций и дискуссий, но Васька будет слушать и продолжать поедать предметы охраны исторического Петербурга. Потому что пока еще нет общественного согласия реально сохранять исторический центр. Без этого согласия реальной охраны не будет, а будет игра с градозащитниками, как, например, в самом свежем случае – с Никольскими рядами.
Второе сомнение связано с тем, что этот список сам по себе есть плод искусствоведческой оценки, которая не может непосредственно использоваться чиновником или судом. В терминах логики это так называемое остенсивное определение – от латинского глагола ostento (выставлять напоказ). Естественная ассоциация – с описанной Свифтом Великой академией в Лагадо, где обсуждался проект замены слов вещами. Гулливер часто видел в Лагадо «мудрецов, изнемогавших под тяжестью ноши, подобно нашим торговцам вразнос. При встрече на улице они снимали с плеч мешки, открывали их и, достав оттуда необходимые вещи, вели таким образом беседу в продолжение часа».
Именно так предложено поступить и с охраной исторического центра Петербурга: вместо универсальных словесных определений для всего центра (что, конечно, невозможно), промоутеры документа предлагают посмотреть на примеры плохих зданий. Импликация понятна: это наглядные примеры того, как не надо делать. А как надо? Ведь здание можно спроектировать тысячью разными способами, но не так, как в плохих примерах из списка.
Но это и есть основная логическая ошибка. Потому что если уж давать остенсивное определение, то надо было привести список однозначно положительных примеров, образцов для подражания, как это сделано, например, в СНиП 31–103–99 «Свод правил по проектированию и строительству. Здания, сооружения и комплексы православных храмов» (введен 27 декабря 1999 г.), которым фактически задается традиционная форма культового здания. Там даны образцы для подражания, а не примеры неудачных строений.
Для меня очевидно, что в итоге список 77 не даст ничего, кроме споров. В суд идти с таким списком бессмысленно, судья не будет искать в оспариваемом проекте здания негативные признаки, репрезентированные 77 примерами плохого. Хотя, конечно, в виде мести конкретным архитекторам и строительным фирмам документ некоторый смысл имеет.
К тому же список далек от полноты, а пополняться он может ежемесячно. Где, например, уничтоженная проектом мастерской Н. Явейна усадьба Михайловка? А вот один из самых последних примеров – апарт-отель на Конногвардейском бульваре, 5, по проекту неизвестных сербских архитекторов (уже сам по себе парадокс: здание в центре Петербурга, рядом с Исаакиевским собором, а фамилии архитекторов неизвестны). и в итоге закономерно испортил невскую панораму, поскольку торчит позади домов 4 – 6 по Английской набережной.
Но как ежемесячно пополнять список диссонансов, если он «стабилизирован» законом СПб? Или депутат Борис Вишневский полагает, что теперь производство диссонансов закончится? Какая наивность.
Третье сомнение связано с содержанием списка. Он состоит из диссонансов двух видов: во-первых, это здания советского периода, во-вторых, постсоветского, в основном 2000 –2010-х гг.
Случайно в список попал доходный на ул. Блохина 1911 года постройки, хотя мне понятно, каким образом он в документе появился. Есть известный список диссонансов досоветского периода: дом компании «Зингер» и Елисеевский магазин на Невском пр., здания в курдонере Адмиралтейства (дома 4 – 14 по Адмиралтейской наб.), гостиница «Астория». И как только градозащитники поднимают вопрос об архитектурных диссонансах, архитекторы сразу же приводят эти примеры. По глупости они демагогически заявляют: а вы снесите сначала постройки Сюзора и Барановского, а уже потом принимайтесь за наши шедевры.
На самом же деле мнимый парадокс разрешается просто: эти здания были построены в тот период, когда не только охранного законодательства, но даже рудиментов его идеологии еще не было.
В советский период охранного законодательства еще не было, но именно градостроительные ошибки типа гостиницы «Советская» (1967, арх. Е. Левинсон, А. Прибульский, В. Ганкевич) или концертного зала «Октябрьский» (1967, арх. А. Жук и др.), включенные в обсуждаемый список диссонансов, и привели в итоге к появлению охранного законодательства и осознанию ценности исторического центра Ленинграда.
Когда же мы говорим о диссонансах типа «Монблана», или «унитаза-чайника» Е. Герасимова и С. Чобана (Малоохтинский пр., 64), или дома 8, корп. 2 по Б. Зелениной ул. (арх. М. Мамошин, здание выходит фасадом в Геслеровский сад), или четырех 7-11-этажных зданиях по Вязовой ул., 10 (арх. С. Орешкин, здания стоят вдоль береговой линии Малой Невки), или зданиях на Песочной наб. (все они включены в список 77), то здесь уже речь идет об объектах, которые появились, когда и охранное законодательство существовало, и идеология его была уже глубоко проработана, и историческое мышление должно было бы доминировать.
А эти здания все равно назло всему появились и оказались не просто ошибками или диссонансами, но в абсолютном большинстве случаев еще и нарушителями законодательства, вмешавшись из-за своей избыточной высоты, например, в невские и иные панорамы. От этих новостроек уже не требуют ничего, кроме ограничения высоты, на фасады уже не обращают внимания, лишь бы «из штанов не торчало»!
Тот же «унитаз» вследствие того, что Нева делает поворот, с определенных точек обзора виден «внутри» ансамбля Смольного собора, как ЖК «Sky» (Новолитовская ул., 4) виден между минаретами мечети. О «Монблане» Кисловой–Гайковича–Орешкина и говорить не приходится, причем я бы подчеркнул, что если у Кисловой по первоначальному проекту был всего лишь один дом-башня, то наши суперпрофи, вытянув здание вдоль Большого Сампсониевского по направлению к Неве, сделали нагромождение объемов гораздо более ужасное, чем просто исходная башня. И это не случайная ошибка, это такое мышление – достаточно посмотреть на отель по проекту того же Гайковича (между Гончарной ул. и Старо-Невским, в список диссонансов включен).
Или – пример, не вошедший в список, – отель в доме Лобанова-Ростовского на Исаакиевской пл., где внутри было уничтожено множество предметов охраны по первоначальному списку, потом этот список заменен новым, потом уничтожен исторический дворовый флигель, а на закуску здание «украсили» очередным творением мастерской Е. Герасимова с партнерами – мансардой.
А поскольку я не верю, что вошедшие в список 77 здания (особенно жилые), построенные в 2000–2010-х гг., будут сносить (теоретически могут снести лишь стеклянные «теплицы» на кровле «Стокманна», поскольку там сидят клерки, а жилья нет, или верхушку бизнес-центра от М. Мамошина в Волынском пер., заметную с Дворцовой площади), главная проблема мне видится в списке диссонансов советского периода.
Вот, скажем, включена типовая «стекляшка» Дома бытового обслуживания по адресу: Лермонтовский пр. 1/44 (1969, арх. О. Голынкин, Р. Бергман и др.). Аналогичные «Дома бытовых услуг» тех же авторов (1969, Финский пер., 4, и Разъезжая ул., 12 – 14) в список почему-то не включены, но также являются очевидными архитектурными ошибками. В списке значатся двухэтажные кирпичные здания производственного назначения неизвестного года постройки, может быть, еще 1930-х гг. (М. Гребецкая ул., 5, 10-я Советская ул., 8). Диссонансы? Безусловно.
Наконец, та же гостиница «Советская», конкурирующая с Троицким собором. А также вошедшее в список здание «Лениздата» (1964, наб. Фонтанки, 59, арх. С. Неймарк и В. Хрущев), в котором многие из нас провели свои молодые годы.
Отсюда вопрос: эти здания вполне могут быть снесены, но что и кем будет построено взамен? Иначе говоря, тихой сапой список 77 фактически объявил о новооткрытых лакунах в самом центре Петербурга, и это реальная опасность.
Потому что ни генеральный план, ни ПЗЗ, ни обновляемый закон № 820 со списком плохих объектов, ни любой другой аналогичный документ не способны универсальными формулировками охватить все градостроительные и архитектурные особенности исторического центра, включая дальние перспективы, панорамы и т.п. Эти документы нас не защитят!
Можно привести аналогию с русским языком: сколько ни придумывай общих правил, все равно будут исключения. Потому что язык живой, и город живой, и всего в универсальном законе не предусмотреть.
Поэтому необходим документ, в котором были бы сформулированы правила отдельно по каждому кварталу исторического центра: высота, ритм членения фасада, материал, количество стекла на фасаде, возможности сделать эркеры и балконы, мансарды, окна в кровле, отступить от красной линии вглубь территории и т.п.
Эти идеи высказываются достаточно давно, уже в 2005 году на уровне идеологии охраны перешли на уровень квартала, к выработке поквартальных режимов застройки, с одной стороны, а с другой, пришли к идее обременения собственника довольно жесткими правилами поквартальной застройки или реконструкции (этим по заданию КГИОП занималась мастерская Н. Никитина). Но ничего не сделали практически. Ничего!
В последний раз .
Именно и только дизайн-код, он же архитектурно-художественный регламент, он же поквартальный режим застройки, может решить проблему реальной охраны исторического центра. Естественно, при одновременном жестком исполнении охранного законодательства и ориентации архитекторов и инвесторов на это. Вот чем следовало бы заниматься, а не суетливым усовершенствованием закона № 820 и списком диссонансов.
Попутно старейший архитектор сильно злобился по поводу запрета на снос тяговой подстанции на набережной Фонтанки возле цирка и называл тех, кто снос запретил, дураками, заявляя, что в ближайшем будущем, когда власть сменится, эту подстанцию все равно снесут.
Для меня проблема, связанная с этим списком, заключена в другом. Достаточно ли это эффективная мера, позволит ли она получить практический результат, даже если список введут в закон № 820? Это вызывает глубокие сомнения.
Самое первое связано с тем, что законы у нас вообще исполняются плохо, а уж законы, связанные с охраной градостроительного и архитектурного наследия, – совсем плохо. Доказательства особые тут и не нужны, достаточно посмотреть, например, на второе здание Мариинского театра, диссонирующее как с первым, историческим зданием, которое является памятником архитектуры, так и со всем прочим окружением, и вдобавок перекрывшее вид по оси Крюкова канала на колокольню собора Николы Морского. При этом два человека, которые имели непосредственное отношение к постройке этомго объекта, М. Оганесян и А. Петров, заняли ответственные посты в городской власти: первый – вице-губернатор, курирующий Комитет по градостроительству и архитектуре, второй – главный художник, работающий в этом самом КГА. Видимо, именно по этой причине МТ-2 и не попало в список диссонансов, хотя оснований для такого попадания не меньше, чем для «Монблана» или «Регент-Холла».
В разговоре со старейшим архитектором, как только зашла речь о запрете сноса тяговой подстанции на Фонтанке, я напомнил, что в этой зоне запрещено новое строительство. В ответ – вообще никакой реакции, закон о зонах охраны игнорируется как таковой. Его для архитекторов нет. По этой причине введение списка в закон не даст ничего, и вся возня вокруг него – это пустые хлопоты. Да, появятся новые основания для обвинений, для заявлений, деклараций и дискуссий, но Васька будет слушать и продолжать поедать предметы охраны исторического Петербурга. Потому что пока еще нет общественного согласия реально сохранять исторический центр. Без этого согласия реальной охраны не будет, а будет игра с градозащитниками, как, например, в самом свежем случае – с Никольскими рядами.
Второе сомнение связано с тем, что этот список сам по себе есть плод искусствоведческой оценки, которая не может непосредственно использоваться чиновником или судом. В терминах логики это так называемое остенсивное определение – от латинского глагола ostento (выставлять напоказ). Естественная ассоциация – с описанной Свифтом Великой академией в Лагадо, где обсуждался проект замены слов вещами. Гулливер часто видел в Лагадо «мудрецов, изнемогавших под тяжестью ноши, подобно нашим торговцам вразнос. При встрече на улице они снимали с плеч мешки, открывали их и, достав оттуда необходимые вещи, вели таким образом беседу в продолжение часа».
Именно так предложено поступить и с охраной исторического центра Петербурга: вместо универсальных словесных определений для всего центра (что, конечно, невозможно), промоутеры документа предлагают посмотреть на примеры плохих зданий. Импликация понятна: это наглядные примеры того, как не надо делать. А как надо? Ведь здание можно спроектировать тысячью разными способами, но не так, как в плохих примерах из списка.
Но это и есть основная логическая ошибка. Потому что если уж давать остенсивное определение, то надо было привести список однозначно положительных примеров, образцов для подражания, как это сделано, например, в СНиП 31–103–99 «Свод правил по проектированию и строительству. Здания, сооружения и комплексы православных храмов» (введен 27 декабря 1999 г.), которым фактически задается традиционная форма культового здания. Там даны образцы для подражания, а не примеры неудачных строений.
Для меня очевидно, что в итоге список 77 не даст ничего, кроме споров. В суд идти с таким списком бессмысленно, судья не будет искать в оспариваемом проекте здания негативные признаки, репрезентированные 77 примерами плохого. Хотя, конечно, в виде мести конкретным архитекторам и строительным фирмам документ некоторый смысл имеет.
К тому же список далек от полноты, а пополняться он может ежемесячно. Где, например, уничтоженная проектом мастерской Н. Явейна усадьба Михайловка? А вот один из самых последних примеров – апарт-отель на Конногвардейском бульваре, 5, по проекту неизвестных сербских архитекторов (уже сам по себе парадокс: здание в центре Петербурга, рядом с Исаакиевским собором, а фамилии архитекторов неизвестны). и в итоге закономерно испортил невскую панораму, поскольку торчит позади домов 4 – 6 по Английской набережной.
Но как ежемесячно пополнять список диссонансов, если он «стабилизирован» законом СПб? Или депутат Борис Вишневский полагает, что теперь производство диссонансов закончится? Какая наивность.
Третье сомнение связано с содержанием списка. Он состоит из диссонансов двух видов: во-первых, это здания советского периода, во-вторых, постсоветского, в основном 2000 –2010-х гг.
Случайно в список попал доходный на ул. Блохина 1911 года постройки, хотя мне понятно, каким образом он в документе появился. Есть известный список диссонансов досоветского периода: дом компании «Зингер» и Елисеевский магазин на Невском пр., здания в курдонере Адмиралтейства (дома 4 – 14 по Адмиралтейской наб.), гостиница «Астория». И как только градозащитники поднимают вопрос об архитектурных диссонансах, архитекторы сразу же приводят эти примеры. По глупости они демагогически заявляют: а вы снесите сначала постройки Сюзора и Барановского, а уже потом принимайтесь за наши шедевры.
На самом же деле мнимый парадокс разрешается просто: эти здания были построены в тот период, когда не только охранного законодательства, но даже рудиментов его идеологии еще не было.
В советский период охранного законодательства еще не было, но именно градостроительные ошибки типа гостиницы «Советская» (1967, арх. Е. Левинсон, А. Прибульский, В. Ганкевич) или концертного зала «Октябрьский» (1967, арх. А. Жук и др.), включенные в обсуждаемый список диссонансов, и привели в итоге к появлению охранного законодательства и осознанию ценности исторического центра Ленинграда.
Когда же мы говорим о диссонансах типа «Монблана», или «унитаза-чайника» Е. Герасимова и С. Чобана (Малоохтинский пр., 64), или дома 8, корп. 2 по Б. Зелениной ул. (арх. М. Мамошин, здание выходит фасадом в Геслеровский сад), или четырех 7-11-этажных зданиях по Вязовой ул., 10 (арх. С. Орешкин, здания стоят вдоль береговой линии Малой Невки), или зданиях на Песочной наб. (все они включены в список 77), то здесь уже речь идет об объектах, которые появились, когда и охранное законодательство существовало, и идеология его была уже глубоко проработана, и историческое мышление должно было бы доминировать.
А эти здания все равно назло всему появились и оказались не просто ошибками или диссонансами, но в абсолютном большинстве случаев еще и нарушителями законодательства, вмешавшись из-за своей избыточной высоты, например, в невские и иные панорамы. От этих новостроек уже не требуют ничего, кроме ограничения высоты, на фасады уже не обращают внимания, лишь бы «из штанов не торчало»!
Тот же «унитаз» вследствие того, что Нева делает поворот, с определенных точек обзора виден «внутри» ансамбля Смольного собора, как ЖК «Sky» (Новолитовская ул., 4) виден между минаретами мечети. О «Монблане» Кисловой–Гайковича–Орешкина и говорить не приходится, причем я бы подчеркнул, что если у Кисловой по первоначальному проекту был всего лишь один дом-башня, то наши суперпрофи, вытянув здание вдоль Большого Сампсониевского по направлению к Неве, сделали нагромождение объемов гораздо более ужасное, чем просто исходная башня. И это не случайная ошибка, это такое мышление – достаточно посмотреть на отель по проекту того же Гайковича (между Гончарной ул. и Старо-Невским, в список диссонансов включен).
Или – пример, не вошедший в список, – отель в доме Лобанова-Ростовского на Исаакиевской пл., где внутри было уничтожено множество предметов охраны по первоначальному списку, потом этот список заменен новым, потом уничтожен исторический дворовый флигель, а на закуску здание «украсили» очередным творением мастерской Е. Герасимова с партнерами – мансардой.
А поскольку я не верю, что вошедшие в список 77 здания (особенно жилые), построенные в 2000–2010-х гг., будут сносить (теоретически могут снести лишь стеклянные «теплицы» на кровле «Стокманна», поскольку там сидят клерки, а жилья нет, или верхушку бизнес-центра от М. Мамошина в Волынском пер., заметную с Дворцовой площади), главная проблема мне видится в списке диссонансов советского периода.
Вот, скажем, включена типовая «стекляшка» Дома бытового обслуживания по адресу: Лермонтовский пр. 1/44 (1969, арх. О. Голынкин, Р. Бергман и др.). Аналогичные «Дома бытовых услуг» тех же авторов (1969, Финский пер., 4, и Разъезжая ул., 12 – 14) в список почему-то не включены, но также являются очевидными архитектурными ошибками. В списке значатся двухэтажные кирпичные здания производственного назначения неизвестного года постройки, может быть, еще 1930-х гг. (М. Гребецкая ул., 5, 10-я Советская ул., 8). Диссонансы? Безусловно.
Наконец, та же гостиница «Советская», конкурирующая с Троицким собором. А также вошедшее в список здание «Лениздата» (1964, наб. Фонтанки, 59, арх. С. Неймарк и В. Хрущев), в котором многие из нас провели свои молодые годы.
Отсюда вопрос: эти здания вполне могут быть снесены, но что и кем будет построено взамен? Иначе говоря, тихой сапой список 77 фактически объявил о новооткрытых лакунах в самом центре Петербурга, и это реальная опасность.
Потому что ни генеральный план, ни ПЗЗ, ни обновляемый закон № 820 со списком плохих объектов, ни любой другой аналогичный документ не способны универсальными формулировками охватить все градостроительные и архитектурные особенности исторического центра, включая дальние перспективы, панорамы и т.п. Эти документы нас не защитят!
Можно привести аналогию с русским языком: сколько ни придумывай общих правил, все равно будут исключения. Потому что язык живой, и город живой, и всего в универсальном законе не предусмотреть.
Поэтому необходим документ, в котором были бы сформулированы правила отдельно по каждому кварталу исторического центра: высота, ритм членения фасада, материал, количество стекла на фасаде, возможности сделать эркеры и балконы, мансарды, окна в кровле, отступить от красной линии вглубь территории и т.п.
Эти идеи высказываются достаточно давно, уже в 2005 году на уровне идеологии охраны перешли на уровень квартала, к выработке поквартальных режимов застройки, с одной стороны, а с другой, пришли к идее обременения собственника довольно жесткими правилами поквартальной застройки или реконструкции (этим по заданию КГИОП занималась мастерская Н. Никитина). Но ничего не сделали практически. Ничего!
В последний раз .
Именно и только дизайн-код, он же архитектурно-художественный регламент, он же поквартальный режим застройки, может решить проблему реальной охраны исторического центра. Естественно, при одновременном жестком исполнении охранного законодательства и ориентации архитекторов и инвесторов на это. Вот чем следовало бы заниматься, а не суетливым усовершенствованием закона № 820 и списком диссонансов.