Глупа и идея, и ультралиберальная истерика - обвесить все стены десятками тысяч табличек, явно в целях троллинга сталинистов. FEW
Акции на теме памяти жертвы народа, принесенной им в ходе ВОВ и подготовки к ней - особо любимая русскими либералами тема. Как и наиболее подлая, поскольку и цифры безмерно раздуты, и события настолько неоднозначны, что впору еще разбираться и разбираться. Но им не люди важны, а "кровавый режим", с которым они не устанут воевать - до последнего патрона в их большевистском нагане. Мастер Каморки
К
У нас все иначе. В Петербурге на улице Рубинштейна с довлатовского дома по требованию трех, кажется, жильцов сняли 16 (шестнадцать!) табличек «Последнего адреса». Шестнадцать убитых жителей того дома. Напоминание о них не будет более смущать покой граждан.
В этой омерзительной истории много пластов. Почему, например, мнение трех человек (поверим, хоть это и трудно, что это реальные люди, написавшие жалобы по собственной инициативе) важнее мнения всех остальных. Что-то здесь напоминает оскорбленные чувства разнообразных хоругвеносцев, которые успешно диктуют всей стране нормы пятнадцатого века.
Многие пишут о триумфе сталинизма, о победе последователей великого вождя, проводят параллели с делом Дмитриева. Мне кажется, это не совсем так. Против Дмитриева, действительно, выступили те, кто с гордостью называют себя чекистами и вешают в кабинете портрет Дзержинского. Они – реинкарнация палачей.
С табличками довлатовского дома сложнее. Хотим, говорят, позитива, не хотим, говорят, чтобы дом был похож на кладбище. То есть, не то плохо, что страна – кладбище, а то плохо, что об этом напоминают. Но снятие табличек, напоминавших об убийствах, не отменяет самих убийств. Вы можете сравнять с землей все кладбища, но это не изменит того факта, что люди смертны и, более того, вы тоже умрете. Реальность от подобных символических действий не зависит, но люди не хотят эту реальность знать. Они хотят жить в мире иллюзий, в котором страна всегда несла добро и свет, руководители были мудры и гуманны, мужчины мужественны, женщины женственны, а дети послушны. И настоящего они хотят такого же иллюзорного, где страна процветает, русский мир расширяется, а захлебывающиеся в бессильно злобе враги жалки и ничтожны.
В мире иллюзий может жить пациент психиатрической больнице или очень пожилой человек, не выходящий на улицу и живущий на попечении родных. В остальных случаях иллюзии гибельны. А страна, закрывающее глаза на свое прошлое и настоящее, не имеет будущего.