...Ну, есть в русской эстетической элите жирдяи. То есть, нравится господам филологам плотно покушать. Между лекциями. Понимаю. Почему бы нет. Лишь бы не срамных стишков не сочиняли уже, бестолочи. Мастер Каморки
П
о случаю признания сбежавшего из России Быкова иноагентом - вспомню о том, каким был когда-то Быков, и почему он дошел до жизни такой.Сейчас в русской среде принято думать, что Быков - это просто еще один Гозман или Шендерович, разве что сверх меры говорливый и занятый, кроме обычного разоблачения Путина-Гитлера и русского фашизма, еще и литературными проблемами.
Но так было не всегда.
В мирные, невинные 2000-е годы Быков умеренно поддерживал Путина, считал себя консерватором, крайне резко и едко реагировал на известные киевские события 2004-2005, постоянно разоблачал тамошнюю революцию, то и дело кусал "Эхо Москвы" и "Новую Газету", а заодно и провел много лет в кругу тех самых людей, которых сейчас не упускает случая пнуть. Так, он приятельствовал с Захаром Прилепиным и Константином Крыловым, а еще - каждый год ездил в Крым, принадлежность которого русской, а не украинской культуре была для него самоочевидной.
Словом, это был не то что "другой человек" - нет, но, назовем это так, не вполне тот же самый, если говорить не о бытовой психологии, но о публичных делах. И - тот, прежний Быков был - это я могу утверждать однозначно - намного умнее, интереснее и оригинальнее нынешнего.
Все довольно быстро и сильно изменилось на переходе от нулевых годов к десятым.
Надо сказать, что при всем своем тогдашнем фрондерстве по отношению к нашему интеллигентскому Бердичеву - Быков переживал отношение к себе со стороны этого Бердичева как острейшую душевную травму.
У него уже в те годы был большой успех, но успех этот был "неправильный", потому что "народный". Народ знал Быкова как ведущего программы "Времечко", как участника еще многих программ, как поэта и куртуазного маньериста, как журналиста, но все это была популярность у тети Мани и дяди Васи. Соломон Моисеевич на Быкова смотрел высокомерно и знаться с ним не хотел, считая его плебейским культурным героем. Быкова, повторюсь, это страшно обижало - и та позиция, которую он занял тогда, лет двадцать назад, во многом была именно обиженной позой назло всем тем, кто его не признавал.
Парадокс, однако в том, что избавиться от этой роли народной знаменитости и перейти в жанр знаменитости интеллигентной - Быкову помог пошлейший и вот уж точно плебейский творческий опыт.
Два алкоголика, хама и деграданта, редактор В. и артист Е., заманили его участвовать в сочинении каких-то комических куплетов (c "оппозиционным" намеком) и представлении их на сцене. Получился всем известный (тогда, а теперь уже слегка забытый) "Гражданин поэт". Этого самого "Гражданина" стали показывать на "Дожде" - и внезапно на Быкова обвалился большой успех как раз в тех самых "элитах", за доступ к аплодисментам которых он так долго боролся. Правда, в их мир он пришел ровно тем, кем и был для них прежде, то есть сомнительным юмористом, но его это уже не смущало.
И - буквально через год после триумфа этого шоу со стишками начались митинги на Болотной площади, Быков явился туда уже в новом качестве, как "столп общества", принялся заседать в Координационном Совете с Акуниными и Дзядками и "решать вопросы". Это немедленно сказалось на его настроении: он страшно заважничал, он почувствовал, что вся та бердичевская стихия, которая так долго отторгала его, которая так долго не ценила его, - наконец-то признала его не просто равным, но и в некотором роде секретарем обкома. Таким секретарем он и стал - помню, как я был удивлен, когда, встретившись с ним в 2012 году в привычном заведении на Большой Никитской, я увидел в нем - пока еще не в мой адрес, а в сторону третьих лиц, - такой снобизм, такое самоуважение, перемешанное с милыми хлопотами о том, что "я, мол, теперь лидер оппозиции, у меня репутация", что вышел каким-то растерянным, и эту свою растерянность запомнил. Было понятно, что он стал каким-то другим.
Тут надо еще напомнить, что корни этого социального комплекса (ах, почему же Соломон Моисеич меня не признает) были у Быкова довольно глубокими и уходили в его детство. Он ведь никогда не был правильным московским мажором - как одна моя знакомая, любившая рассказывать о том, как в детстве ее от дома до школы подвозил сосед, маршал Жуков. А у Быкова мать была школьная учительница, вырос он не на Кутузовском проспекте, служил в армии, начинал с младших газетных должностей и навсегда сохранил то отношение к жизни, какое бывает у людей бедных, жестких, самостоятельно всего добившихся.
Но тогда, в начале 2010-х, он дорвался. Он получил славу оппозиционера, либерала, борца с кровавым режимом и символа всего хорошего и прогрессивного - точно из того ряда, над которым он до этого столько смеялся. Потом был 2014 год, нелепые и позорные отречения от Крыма, поездки в Киев на форумы дружбы Москва - Бердичев - СБУ, антирусский публицистический понос, и еще много всего, о чем нет смысла упоминать. Примечательно, впрочем, что долгожданный успех - там, где надо, и у кого надо, - совершенно не сделал Быкова счастливым, не заставил его распуститься этаким прекрасным украинским степным цветком. Напротив, он еще намного больше озлобился. Видно, в его душе есть какое-то тайное чувство, что он идет дурной дорогой, идет ею только из-за конформизма и амбициозности, и ровно поэтому должен теперь высказывать самые примитивные соображения, которые сам же и опроверг в свое время, и петь осанну мусорным ничтожествам, вроде киевского военного пропагандиста Арестовича, которых раньше бы и не заметил. Тут можно только вздохнуть.
Тем не менее, Быков не всегда был иноагентом, и не всегда ненавидел Россию, и не всегда был карикатурным деятелем добровольного гетто. Были в его жизни и лучшие времена. И я рад, что застал их, а все нынешнее - вижу изредка, и стараюсь помнить другое. Источник