...Прочитал повесть «Смех и горе» (1870) Николая Семёновича Лескова. 153 года, значит, прошло. Некоторые места просто удивительные. Что называется, заставляют задуматься. Чтоб я один не страдал, вот вам несколько фрагментов, которые меня слегка ошарашили. Захар Прилепин
Н
апраслина-то ведь может быть и опровергнута.
– Один-то раз, конечно, можно, пожалуй, и опровергнуть, а если на вас по всем правилам осады разом целые батальоны, целые полки на вас двинут, ящик Пандоры со всякими скверностями на вас опрокинут, – так от всех уж и не отлаешься. Макиавелли недаром говорил: лги, лги и лги, – что-нибудь прилипнет и останется.
– Но зато, – говорю, – в таких занятиях сам портишься.
– Небольшая в том и потеря; уголь сажею не может замараться.
– Уважение всех честных людей этим теряется.
– Очень оно им нужно!
ПРО ПОЭЗИЮ ТАРАСА ШЕВЧЕНКО
– Вы Шевченку покойного не знали?
Я отвечал, что не знал.
– А ко мне его один полицеймейстер привозил. Расхвалил, каналья, что будто «стихи, говорит, отличные на начальство знает». Ну, мол, пожалуй, привезите: и точно недурно, даже, можно сказать, очень недурно: «Сон», «Кавказ» и «К памятнику», но больше всего поляков терпеть не мог. Ух, батюшка мой, как он их, бездельников, ненавидел! То есть это просто черт знает что такое! «Гайдамаки» читает и кричит: «Будем, будем резать тату!» Я уж и окна велел позатворять… против поляков это, знаете, не безопасно, – и после целую неделю лопатой голос из комнаты выгребали – столько он накричал.
ПРО ТО, КАК НАЧИНАЛСЯ «РАДИКАЛЬНЫЙ ФЕМИНИЗМ» И ПРОЧАЯ ГЕНДЕРНАЯ БЕСОВЩИНА
– Да! вспомнил: ей надо знать, открыто или нет средство, чтобы детей в реторте приготовлять?
– Это, – говорю, – что за глупость?
– Писано, – говорит она, – будто было про это, а ей непременно это нужно: она дошла по книжке Пельтана, что женщины сами виноваты в своем уничижении, потому что сами рождают своих угнетателей. Она хочет, чтобы дети в ретортах приготовлялись, какого нужно пола или совсем бесполые. Я обещал ей, что ты насчет этих реторт пошныряешь по литературе и скажешь ей, где про это писалось и как это делать.
ПРО ТО, КАК ЛЕЧАТСЯ И УМИРАЮТ РУССКИЕ МУЖИКИ (МОНОЛОГ ЛЕКАРЯ)
– Мужик не вы, он не пойдет к лекарю, пока ему только кажется, что он нездоров. Это делают жиды да дворяне, эти охотники пачкаться, а мужик человек степенный и солидный, он рассказами это про свои болезни докучать не любит, и от лекаря прячется, и со смоком дожидается, пока смерть придет, а тогда уж любит, чтоб ему не мешали умирать, и даже готов за это деньги платить.
«Ну, – думаю себе, – это ты, любезный друг, врешь; я вовсе не так глуп, чтобы тебе поверить», и говорю ему:
– Извините меня, но я никогда еще не слыхал, чтобы какой-нибудь человек платил врачу деньги за то, чтоб ему поскорее умереть.
– Мало ли, – отвечает, – чего вы не слыхали. Я много раз это видел в военных больницах, особенно в Петербурге; казаки из староверов ах как спокойно это совершают! С большою-с, с большою серьезностью... скорее семь раз умрет, чем позволит себе клистир сделать, да-с.
ПРО БУДУЩУЮ ВОЙНУ С НЕМЦЕМ (МОНОЛОГ ГЕНЕРАЛА) И РОССИЙСКИХ ДИПЛОМАТОВ
– Пусть себе они и умны и учены, а мы все-таки их поколотим.
– Да каким же образом?
– Да таким образом, что они там своими умами да званиями разочтут, а мы им такую глупость удерем, что они только рты разинут. Где по-их, по-ученому, нам бы надо быть, там нас никого не будет, а где нас не потребуется, там мы все и явимся, и поколотим, и опять в Берлин своего губернатора посадим. Как только дипломатия отойдет в сторону, так мы сейчас и поколотим. А то дипломаты! Сидят и смотрятся, как нарциссы, в свою чернильницу, а боевые генералы плесенью обрастают...
…
Конец цитаты.